Укрощение зверя
Шрифт:
Глава 23
Драконы в Москве
Бабушка Милолика редко ходила в церковь, а если и ходила, то не молиться, а посочувствовать молящимся. Она знала, что никакие просьбы и увещевания до бога не доходят, а тем более – до бога христианского, пообещавшего вернуться с мечом и покарать всех, а не помочь им в жизни. Милолика была убеждена, что богов надо славить, восхвалять, дарить им требы, лишь тогда они дают силу и защиту, помогают Роду. Однако во вновь отстроенном храме Спасителя Милолика не была ни разу, поэтому на просьбу старинной
Встретились старушки в метро «Кропоткинская», разохались, расчувствовались, прослезились, вспомнив, какими были в молодости. Поднялись наверх и пешком направились к златоглавому храму.
Прасковья выглядела старше Милолики, хотя на самом деле была на десять лет моложе. Жила она в большой семье, имела семерых детей, двадцать внуков и шесть правнуков, поэтому могла рассказывать о своих бытовых проблемах долго.
– Да брось ты, старая, не куксись, – махнула рукой Милолика. – Ты счастливая, коли у тебя столько детей.
– Я и не куксюсь, – улыбнулась сухенькая, курносая, седая Прасковья. – Да жить нынче трудно, не слушаются дети, как раньше. То попсой увлекутся, то в Интернете сутками пропадают, книг не читают, культуры не понимают. Вот я уже шестого внука нянчу, Сашку, в детсад вожу, и что? Десять лет назад, когда я в этот же садик Нюрку водила, были случаи, конечно, дрались детки из-за игрушек, но редко, а сейчас сплошь и рядом, прямо война идет!
– Это правда, – опечалилась Милолика, – потерял народ свой дух, продал душу Мороку, вот тьма и овладевает сердцами. Я недавно ток-шоу по телеящику смотрела…
– Слово-то какое страшное – ток-шоу-у-у!
– Не говори, кума. Так ведущий там привел жуткую статистику по нашим женщинам – мне аж плохо стало! Ведь у нас половина женщин – одинокие!
– Врут они все.
– Этот не врет вроде, за народ радеет. Говорит, сто семьдесят пять наших баб из тысячи никогда не состояли в браке, сто восемьдесят – вдовы, сто десять – разведенки. Представляешь?
– Представляю, кума, у самой младшенькая, Галина, разведена, да внучки две – никак хороших мужей не найдут, все попадаются алкоголики або гулены. Горькая наша доля.
Старушки остановились на ступеньках лестницы у храма, задрали головы, разглядывая сияющие золотые купола.
– Богато православие живет, – покачала головой Милолика. – Вот только свято ли?
– Иные да, иные нет. Знаешь, кого я тут недавно встретила? Протоиерея новгородского, Хрисанфа. Страшный человек, не к месту будь сказано! Черный весь изнутри, а туда же – о святости и о грехе глаголет, сам во грехе погрязший.
– Это какой же Хрисанф? Знавала я одного, в Парфинском приходе служил, да сгинул вроде.
– Высокий, горбится, седой, а глаза – как дыры!
– Ты точно его видела?
– Так его ни с кем не спутаешь. Хотя здесь он был без рясы, в мирском.
– Что же он тут делал?
– Шептался с каким-то бритоголовым хлопцем, потом исчез. Но это был он, Хрис, правду говорю! – Прасковья перекрестилась.
– Ладно, бог с ним, – махнула рукой Милолика, –
– Пошли.
Они поднялись к главному входу в храм и двинулись дальше, разглядывая резные золоченые двери, колонны и фрески на стенах.
Вечером бабушка Милолика встретилась с братом.
– Я сегодня в церкви была, с Прасковьей.
Георгий с любопытством посмотрел на сестру.
– На Сретенке?
– Нет, в храм Спасителя ходили. Красиво, торжественно, аж мурашки по коже. Прихожане внемлют каждому слову монашьему. Самой захотелось подпеть.
– Да, в этом храме сокрыта энергия, – кивнул Георгий. – Но не созидающая, а отнимающая силы, энергия небытия. Очень хорошо продуманы пространство и геометрия зала, трансепта, амвона, человеку кажется, что он выходит оттуда просветленным. На самом же деле у него отсасываются последние искры истинно божьего Духа.
– Я это почуяла, – печально кивнула Милолика.
– Зачем же пошла?
– Прасковья просила, а мне любопытно стало.
– Христианизация Руси была хорошо спланированной и успешно проведенной спецоперацией Морока, использующего Византийский каганат и продавших души русских князей. Никто так и не понял, кто же командовал парадом. И Морок стал недоступен, истинную его сущность заменили мифом, постаравшись стереть из памяти людской даже упоминание о наших древних богах. А системы искажения информации, внедренные им через церковь, работают до сих пор. Нам до них еще далеко, несмотря на кое-какие успехи.
– Не так уж все и плохо, братик.
– Нам бы еще пять-семь лет простоять, окрепла бы Традиция, подросло бы поколение знающих Веды. Да не даст нам Морок такой форы.
– Поэтому ты и посылаешь к нему дружину?
Георгий засопел, прошелся по горнице – руки за спиной.
– У нас нет другого пути. В нас еще горят божьи искры, в нашем языке все еще ждут своего часа смысловые ключи Гиперборейской Культуры Глубинного Покоя. Мы все еще способны возродить Империю Духовного Истока, государство богочеловеков. А для Морока и его слуг нет ничего страшнее, ибо они сразу потеряют над нами власть.
– Понимаю.
– Ведь цель этой тихой, но жестокой войны нынешнего каганата с Русью – не дать ей иметь целостную, многоуровневую, всесторонне устойчивую систему богомировоззрения! Для наших врагов проиграть войну – значит потерять все! Вот и воюют, не щадя ни чужих, ни своих.
– Природу покоряют…
– Природу не покорять надо, а любить, жить с ней в ладу, тогда и она ответит жизнеречением. Боги наши никуда не ушли, но отдали себя Роду, во имя его сохранения и возрождения. Они ждут, когда мы позовем их, начнем славить, как это делали наши предки. Кровь наша всегда держала в нас Дух славянский, и постепенно он начал просыпаться, будить Разум. Мы долго искали формы служения Жизни и Роду, пока не создали то, что нам ближе всего.