Укроти мое сердце
Шрифт:
Первый помощник капитана всегда занимал кухню, когда меня там не было, и забывал убрать за собой и положить посуду на место. Не представлю, что он варганил, но пахло после его экспериментов преотвратно. То жженой резиной, то палеными волосами. Не иначе, как Анкор был кем-то вроде жреца-вуду. Или пытался таковым себя вообразить.
Об экспериментах Анкора я пробовала говорить с Ханом, но тот лишь отмахивался и всячески выгораживал друга. Говорил, будто тот разрабатывает новые виды пластика и жаропрочной ткани. Даже Крис поощряла занятия калеки. «Пусть
А мне бы очень хотелось, чтобы отдушина Анкора находилась в другом месте и никак не затрагивала мои интересы.
– Вот так ничего себе!
– ворчливо бросила я, когда отыскала салатницу в мешке для мусора.
Края пластиковой посуды оплавились, а ко дну пристала темная вонючая жижа. Не иначе, как Анкор приворотное зелье готовил. Ну, или отворотное. И я даже предполагаю, кому оно предназначалось.
Пришлось подавать салат в большой кастрюле, но на это никто не обратил внимания. Ар, довольно приятный и неугомонный собеседник, весь вечер травил байки о гладиаторах и, кажется, сумел расположить к себе всех членов экипажа.
Я же все еще сидела, насупившись. И в общий разговор почти не вступала. Не из-за испорченного блюда, а из-за подозрительных взглядов, которые бросал в мою сторону Хан. Стоило мне вставить слово или глянуть на Ара, как укротитель плотнее стискивал челюсти и сверкал глазами.
Вот же собака на сене! Сам вручил другому, а теперь бесится. А мне приходится метаться между двух огней, пытаясь сохранять дистанцию от обоих. Ар и Хан казались мне двумя сторонами одной батарейки. Ар, разумеется, плюс - положительный и открытый. Хан - безусловно, минус: замкнутый в себе, подозрительный и вместе с тем безумно притягательный.
В итоге за ужин я съела лишь несколько ложек салата и едва дождалась, пока остальные разойдутся. И ничуть не удивилась, когда Ар предложил помочь с посудой.
Я украдкой посмотрела на Хана, но тот притворился равнодушным. Бросил что-то о необходимости заняться Матисой и поспешил выйти. Но как бы он ни пытался скрыть от меня мысли, я читала его как открытую книгу. Угадывала сокровенное по глубоким складкам на высоком лбу, по сжатым в кулаки рукам, напряженной спине. Хан тоже переживал вынужденную разлуку, но не собирался менять решение.
– Хорошо, помоги, - разрешила я Ару.
Вручила стопку тарелок и попросила отнести их в мойку. И не избежала главного вопроса, который мог задать землянин.
– Как ты здесь очутилась?
– спросил Ар.
– Межгалактический Союз запретил людям полеты в космос.
– Уж поверь, не по собственной воле, - резче, чем собиралась, отозвалась я.
– Пираты похитили меня и продали на торгах. С тех пор выступаю в цирке и отрабатываю право вернуться домой.
– К тебе не относятся как к животному, - заметил Ар, оттирая стол очищающей жидкостью так, точно тесал бревно.
– Если бы не знал, что на Лаэсе обитает человек, ни за что не согласился.
– Ага, нас не любят, - подтвердила я и попросила: - не три стол так сильно,
Ар усмехнулся, но совету последовал. И его покладистый характер не мог не радовать.
– А как ты попал к гладиаторам?
– спросила я в свою очередь.
– Понимаю, не все вещи приятно рассказывать, но мне бы хотелось знать все о человеке, с которым придется работать.
Ар не стал отнекиваться, удивив меня вновь. Сел на стул и, задумчиво уставившись в потолок, рассказал:
– Моя прабабка была геологом - красавицей и умницей. Ее пригласили поучаствовать в экспедиции на Марс, и она не смогла отказаться. Вот только настоящую цель полета узнала спустя три года, оказавшись гораздо дальше от Земли, чем было обещано. Там-то ее и прихватили члены Межгалактического Союза. Мужчин, других членов экипажа, нарушивших границы, приговорили к каторжным работам. А мою прабабку забрал к себе ливонец - в качестве любовницы, разумеется. Все это я узнал от своей матери, от нее же получил в наследство светлые волосы, а так же неистребимое желание вернуться на Землю.
От злости я едва не разбила тарелку.
– Это несправедливо, что нас лишили не только права полетов, но и самой возможности считаться разумными. С людьми обращаются как со скотом, бесправным и безмозглым.
– С той поры, как поймали мою прабабку, изменилось многое, - возразил Ар.
– Межгалактический Союз не признал право людей на космические полеты, но запретил нападать на нас.
– Скажи это братцам-осьминогам!
– фыркнула я.
– Подозреваю, их полет на Землю был не первым. А значит, где-то есть и другие пленники - наши с тобой соотечественники.
Ар посмотрел на меня как-то странно, поджал губы и покачал головой:
– Нет, Пантера, я не чувствую себя героем-спасителем.
– Тогда зачем летишь на Землю?
– спросила я.
– Сможешь ли выжить в том месте, о котором знаешь лишь с чужих слов? Что, если тебе не понравится там?
– Даже не знаю, - отозвался Ар и пожал плечами.
– Всего лишь пытаюсь исполнить мечту детства. Расскажи мне о Земле? До боли в селезенке хочется услышать правдивый рассказ о ней.
Я не могла разочаровать напарника. Но вот что странно: воспоминания не взбудоражили меня, не заставили сердце обливаться кровью. Точно рассказывала просмотренный фильм, а не свое прошлое. Словно все то, что было прежде, произошло в другой жизни с другой девушкой. Не со мной.
А я всю жизнь путешествовала по космосу с труппой циркачей и не принадлежала ни к одной из рас. Стала выше предрассудков и чужой молвы. Следовала велению души, а не установленным правилам.
Оттого стало грустно. Пожелав Ару доброй ночи, я отправилась в каюту. Услышала подозрительный шум на арене и не удержалась, чтобы не заглянуть.
Хан тренировал мою преемницу. Кошка оказалась послушной, хоть и грозной на вид. Она совершала первые прыжки и совершенно не боялась кнута укротителя. Наверное, инстинктивно чувствовала, что ей не причинят вреда.