Уксус
Шрифт:
– Да ладно тебе, не ворчи, – перебил его бородач и обратился ко мне. – А что это, кстати, за ветхие здания и огненные галлюцинации?
– А-а-а-м, э-э-э, если честно, я не готов дать более-менее логичное объяснение этим явлениям… но… я… А, впрочем… э-э-м-м-м… попробую объяснить… Я вижу и как будто чувствую…
– Эй! К нам-то ты подойдёшь?! В конце-то концов! – вдруг закричал бородач вынырнувшему откуда-то официанту.
Официант послушно подошёл. Бородач почесал щёку:
– Итак… Не пора ли нам сменить приоритеты, а? Ты говоришь «виски»? – он подмигнул мне. – Ну вот и славненько… Бутылочку? – он вопросительно посмотрел на друзей, они промолчали, я пожал плечами. Бородач недовольно дёрнул головой и уставился в меню. – Хорошо… Бутылочку… Бутылочку… Вот это хорошая бутылочка, а? – он ткнул пальцем в страницу, повернулся к официанту и стал пристально изучать его лицо. Официант чуть взмахнул локтями:
– Как пожелаете… как пожелаете…
– Так и пожелаем… Та-а-ак, а чем закусывать будем? Давай, друг мой, рекомендуй…
Официант осторожно заметил:
– В идеале закуска к виски не нужна вовсе, но в тех случаях, когда без неё не обойтись, лучше тщательно подобрать еду в соответствии с сортом!.. Кхм-м-м… Вы остановили выбор на виски с травяным ароматом, – официант сделал многозначительную паузу, – для выбранного вами напитка лучше всего подойдут морепродукты… Они не окажут слишком губительного воздействия на вкус и помогут в полной мере ощутить сложность, мощь и деликатность напитка. Кхм… А также (что немаловажно!) проникнуться долгим и богатым послевкусием, ко…
– Рыбу! Рыбу! – перебил бородач и принялся водить указательным пальцем по страницам меню, отмечая свой выбор характерным причмокиванием. Официант взялся послушно записывать и подобострастно кивать. Наконец фантазия бородача иссякла, он отпустил официанта и прокричал ему в спину:
– И содовой не забудь… Содовой! И льда побольше!
Девушке в чёрном платье кто-то позвонил, и она, призывая друзей к тишине и перекрикивая шум людских голосов, отдалась бессмысленной болтовне. Я понаблюдал за ней какое-то время, потом привычно пожал плечами и отвернулся. Разглядывая лица вокруг, я невольно впал в беспредметную задумчивость; я зачерпывал свои мысли пригоршнями, как сладкие и невесомые кукурузные хлопья, и вновь высыпал их в костяную ёмкость своего черепа. Я как будто бы что-то искал, а как будто бы и нет… По всей видимости, в таком состоянии я провёл много минут… Меня, вместившего отстранённость и сделавшегося вдруг неустойчивым, опрокинул бородач, начавший громогласно восторгаться:
– Наконец-то!!! Где тебя черти носили!! Мы уже окончательно изголодались и изжаждались! Ставь! Ставь скорее!!! Какая прелесть!!! А-а-ах! У-у-у-х! М-м-м…
Я упал навзничь, кукурузные хлопья из моей головы высыпались наружу и разлетелись по полу в разные стороны. Вместо того чтобы тот час же встать, я продолжал лежать и испытывать разъедающее чувство стыда. Первой засуетилась девушка в чёрном платье, потом ей на помощь пришёл бородач. Они помогли мне сесть на стул. Девушка в чёрном платье озабоченно спросила:
– Что случилось? С вами всё в порядке?
– Да-да! Всё хорошо, просто задумался, – я улыбнулся.
Она недоверчиво посмотрела мне в глаза. Я с готовностью ответил на её взгляд и добавил:
– Всё действительно хорошо. Честно!
– Тогда давайте выпьем! – бодро произнёс бородач, ловко разлил виски по стаканам и накидал в каждый льда. Мы выпили, закусили. Потом выпили снова и снова закусили. Потом выпили, забыли закусить и снова выпили. Потом всё же закусили, но вскоре опять выпили несколько раз подряд, не закусывая. Я отяжелел и перестал отслеживать изменения, происходящие вокруг. Поверхность роговицы замаслилась, изображения стали размазываться, теряя границы и формы, стены принялись подрагивать, силуэты раздваиваться… Мне захотелось на воздух. Я кое-как натянул пальто и вышел, пошатываясь, наружу. У дверей паба я столкнулся с высоким мужчиной в длинном плаще, он попросил прикурить, я дал ему зажигалку и инстинктивно прикурил и себе тоже. Мы в нерешительности замерли в порывах злого ветра.
– Какой сегодня длинный и несуразный день, – устало проговорил мужчина. – Нам всем нужен покой, всего лишь покой…
Я посмотрел на него и неожиданного для самого себя почти скороговоркой рассказал о происходящих со мной пространственно-временных метаморфозах. Он грустно посмотрел на меня, подошёл ближе, похлопал по плечу, прислонился к моему горящему лбу своим прохладным лицом и прошептал:
– Ты не те мысли думаешь, не те мысли…
Потом резко отстранился, бросил окурок на асфальт и торопливо зашагал куда-то. Я докурил и какое-то время постоял на улице, пытаясь думать какие-то другие мысли, но мне всё казалось, что по сути я думаю о том же, о чём думал прежде. Умственные манипуляции меня немного отрезвили, обратно я возвращался почти уверенной походкой. Девушка в чёрном платье куда-то ушла, за столиком я нашёл жующе-внемлющего бородача и учителя танцев, старательно складывающего непослушные губы в слова и помогающего себе пьяной жестикуляцией:
– Да что я? Да ничто! Что я могу? Да ничего! Ничего я не могу, понимаешь? Думаешь, могу? А я не могу! Не могу – и всё тут! Вот, например, сейчас что я могу? – учитель танцев осторожно потрогал правое ухо и, убедившись, что оно на месте, продолжил рассуждение. – Да ничего не могу… Ничего! Представляешь? Даже сосредоточиться не могу! Нет, ну ты представляешь? Никак не могу… Но хочу, очень хочу. Понимаешь? Элементарно сосредоточиться. Просто сосредоточиться, – учитель танцев закрыл на пару секунд глаза, поводил растопыренной ладонью по лбу. – Нет, не могу. Никак не могу… А для чего это мне было нужно? Не помнишь?
– Что? – спросил бородач, обсасывая деревянную шпажку.
Учитель танцев ничего не ответил и снова стал водить растопыренной ладонью по голове, ероша волосы:
– Для чего… для чего… для чего, – потом на мгновение замолчал и поднял блестящие глаза на бородача. – Да хотя бы для того, чтобы встать и уйти отсюда. Вот прямо сейчас встать и уйти! Потому что я хочу встать и уйти. Но не получается… Не-е-ет! Не получается! Хочу, но не могу! Понимаешь в чём подлость? Во-о-от… А хочешь знать, что я ещё не могу…
– Хочу.
– Так вот знай! Я ничего не могу! В принципе не могу, понимаешь?
– Вот прям совсем-совсем ничего?
– Совсем! Ну я же говорю, а ты не слушаешь… Например, видишь вон того мужика басовитого? Да вон там… Левее смотри! Во-о-от! Не мешало бы подойти к нему и так аккуратненько попросить замолчать, верно? – бородач кивнул, учитель танцев расплылся в пьяной улыбке. – Во-о-от. А я не могу! Мне бы с девушкой вон с той заговорить… Да вон с той… Да вон за тем столиком… Видишь? – бородач опять кивнул, учитель танцев опять расплылся в пьяной улыбке. – Во-о-от. А я опять же не могу! – бородач недоверчиво сдвинул брови и засунул в рот ломтик багета, густо вымазанного тапенадой с кусочками лосося. Учитель танцев недовольный откинулся на спинку стула. – Не веришь? Ещё хочешь? Пожалуйста! – он начал старательно загибать пальцы на руках. – С парашютом прыгнуть? Не могу! Картину написать? Нет! Стать эффективным офисным работником с перспективой вступления в доблестные ряды топ-менеджеров? Опять нет! А думаешь я не хочу разобраться в микросхемах радиоприёмника? Ха-ха! Хочу, ещё как хочу, может быть, даже сильнее, чем познакомиться с той девушкой… Но не могу! Что улыбаешься? Не веришь? А зря…
– Зачем тебе микросхемы радиоприёмника?
– Как зачем? – удивился учитель танцев. – Чтобы понять… Чтобы знать… уметь… Не важно! Хочу и всё! Понимаешь? Хочу, но не могу! Не могу!!! Говорю ж тебе – не могу… Ничего не могу-у-у… Ни стать космонавтом, ни сочинить симфонию, ни совершить важное открытие… Ничего!
– Какое?
– Что «какое»?
– Важное открытие какое? – уточнил бородач набитым креветками и рукколой ртом.
– Не знаю… Ну например, в биологии… Микроб открыть какой-нибудь… Самый опасный…