Улей. Книга 2

Джиллиан Алекс

– Только не говори, что это твой дом, – севшим голосом выдавливает пчелка.

– Я здесь отдыхаю, поэтому – да, его можно назвать моим.

– Супер, вот я и побывала у тебя в гостях. Черт… – глухо застонав, Кая дотрагивается кончиками пальцев до пульсирующей щеки. На ощупь отек не такой огромный каким мог бы быть, но жутко болючий. – Паршиво выглядит? Да? – спрашивает она, перехватив внимательно наблюдающий за ней мужской взгляд.

– Трой пообещал, что через неделю ты будешь, как новенькая, – протянув руку, Бут бережно отводит тонкую

кисть от ее лица. – Лучше не трогай.

– Ты позволил этому извращенцу снова приблизиться ко мне? – вне себя от ярости, вспыхивает Кая.

– И даже осмотреть, – нагло сообщает батлер.

– Ты говорил, что разберешься с ним!

– И я разобрался, но не нашел доказательств выдвинутых тобой обвинений. Трой не делал того, о чем ты говорила, – утверждает Бут.

– Выходит я лгунья? – нервно усмехнувшись, пчелка натягивает футболку на прижатые к груди колени.

– Не думаю, что ты хотела намеренно меня обмануть, – миролюбиво отзывается Бут. – Трой действительно тебе неприятен, и именно по этой причине твое подсознание ищет способ устранить подальше вызывающий опасения объект.

– Почему ты всегда говоришь, как чертов мозгоправ? – закатив глаза к потолку, фыркает девушка.

– Почему ты устроила драку, Кая? – быстрый переход на другую тему приводит ее мысли в ступор. – Ты говорила, что никогда не будешь сражаться за мужчину.

– Я имела в виду что не буду сражаться за тебя, – вызывающе бросает она, вздёрнув подбородок. Натянутые мышцы снова причиняют боль, согнав с нее всю спесь.

– Я хорошо помню тот разговор, – бархатисто «поёт» мерзавец, прикасаясь костяшками пальцев к синякам на ее щеке. – Ты была так уязвима, напугана. И взволнована.

– Я не знала, чего ждать, – дернувшись от неожиданности, Кая настороженно всматривается в непроницаемое лицо. Какого хрена он опять распускает руки? И что за дурацкий сексуальный тон? Охмурить решил? Зубы заговаривает? Не на ту напал маньяк недоделанный.

– Так будет всегда. Но теперь ты не боишься, – Бут не спрашивает, а скорее признает очевидное, но желания возражать и оспаривать у нее нет от слова совсем.

– Теперь, когда речь заходит о стримах, меня раздирает ярость и ненависть, а не страх.

– Ярость и ненависть? – лениво вскинув бровь, Бут медленно проводит пальцами по ее губам, заставив задержать дыхание и настороженно свети брови.

– Ярость и ненависть! – быстро кивнув, запальчиво подтверждает она.

– И сейчас? – вкрадчиво интересуется батлер, запуская табун пляшущих мурашек по ее спине.

– И сейчас, – с грозным видом огрызается пчелка.

– Почему ты устроила драку, Кая?

Вот пристал, зануда! Ищет обходные пути, не с одной, так с другой стороны пытаясь залезть ей в голову.

– Потому что Эйнар мой, – ударив Бута по руке, рявкает Кая. Не хрен тянуть к ней свои загребущие клешни. Пусть других лапает. – А я в отличие от вас не делюсь и не торчу от групповушки под наркотой.

– Твой? – снисходительно удивляется батлер. –

Кая, ты, кажется, забыла, что здесь нет ничего твоего.

– Разве не ты его мне подарил?

– Ты неправильно поняла. Эйнар – не подарок, – невозмутимо возражает батлер. Кая саркастично хмыкает, не поверив в его показную брутальную самоуверенность. – Он должен был развлечь и отвлечь тебя.

– Отвлечь от чего? Или от кого? – парирует девушка, окинув Бута выразительным взглядом.

– Думаешь я имел в виду себя? – откинув голову, он искренне смеётся, а она мучительно краснеет.

– Не слишком ли ты высокого мнения о себе, батлер? – насупившись, пчёлка упирается спиной в обтянутое белой эко-кожей высокое изголовье.

– Ты смутилась, – заметив ее реакцию, Бут придаёт своему лицу серьезный задумчивый вид. – Почему? – резко сев, он обхватывает теплыми пальцами ее шею и сближает их лица почти вплотную. – Не можешь говорить?

– Мне не о чем с тобой разговаривать, – уставившись в его переносицу, сквозь зубы цедит пчелка.

– Я вижу тебя насквозь, Кая, – вкрадчиво шепчет батлер, невесомо проводя подушечками пальцев по подбородку и линии скул. – Знаю каждую мысль, еще до того, как она сформируется с твоей смышленой головке, – добавляет он, мягко надавливая на нижнюю губу.

– Поверь, я смогу тебя удивить, – ехидно парирует пчёлка, лизнув его палец, с удивлением отметив помимо ожидаемой пряной нотки яркий вкус табака. Странно. Она никогда не видела его курящим. Боже, ей и самой сейчас не помешала бы сигарета. Может, Бут одолжит, если попросить? Или лучше пусть прекратит корчить из себя змея-искусителя.

– Попробуй, – очередная чувственная провокация, но она ведётся. Ведется, черт подери. – Но я должен предупредить – меня целую вечность никто не удивлял, – мужской хрипловатый голос звучит обволакивающе низко и до дрожи горячо, черные зрачки расползаются по лазурной радужке, вводя девушку в эротический транс. Внутри что-то екает, мышцы живота сводит тягучим напряжением, к лицу приливает жар. Черт, его глаза выглядят жутко и вместе с тем гипнотически-завораживающе. В них хочется нырнуть и раствориться, даже если на дне этих дьявольских омутов ее ждет смерть.

Что?

Что за розовые пони расплодились у нее в голове?

Какие к черту омуты?

Куда ты, дура, нырять собралась?

– А говорила, что не боишься, – ухмыльнувшись, Бут одергивает руку и отстраняется, заставив ее почувствовать себя голой, обворованной и морально изнасилованной. В который раз за последние дни? Она сбилась со счету. Урод. Садист. Манипулятор. Вот у кого вместо сердца осколок от разбитого кривого зеркала. Ни души, ни совести, никаких чувств.

– Я просто еще не придумала, чем буду тебя удивлять, – запальчиво парирует Кая, мысленно похвалив себя за остроумный ответ, но тут же все портит, импульсивно и абсолютно по-бабски злорадно добавив: – Боюсь показаться недостаточно опытной на фоне пятидесятилетней пчелиной матки.