Улица Юных разведчиков
Шрифт:
– Кажется, от реки стреляли. Не зря там собаки лаяли, ага. Глянем, Кость?
Костя сразу же согласился, и друзья со всех ног бросились к реке. Все позабыли. И инструкции, и то, что у них нет совсем никакого оружия… А враг-то, конечно же, вооружен!
Одна лишь мысль сверлила мозги – догнать, схватить, доставить!
Вот снова, зашипев, вспыхнула ракета. В ее свете, мертвенном и зеленом, Костик вдруг заметил таящуюся в ночи фигуру в длинном плаще.
– Вот он, гад! А ну, стой!
Человек в плаще обернулся, показав лицо –
– Костька, ложись! – Рокотов с силой толкнул приятеля, сбивая с ног.
И сам упал следом – прямо в стылую осеннюю грязь! Громыхнул выстрел. Сияющая в небе ракета догорела, погасла. Наверное, это ребят и спасло.
Позади, на Советской, послышался треск мотоцикла. Мазнула по окрестностям яркая фара.
– Кто здесь? – прозвучал суровый голос. – Выходи, иначе открываем огонь.
– Не стреляйте, дяденьки, – обиженно отозвался Колька. – Мы свои.
– Кто это свои?
– Ну… вы ж нас утром инструктировали…
– А! Патрульные, – голос явно подобрел. – Так что ж вы сразу-то…
– Дяденьки… Тут враг, ракетчик! Был…
Уж конечно, ракетчика уже и след простыл. Будет он НКВД дожидаться, как же! НКВД, это вам не сопливые мальчишки…
Сбежал вражина. Исчез, растворился в ночи. Да и налет уже, похоже что кончился…
Чу!
Где-то совсем рядом, за забором, вдруг вскинулся, залаял пес! Истошно так залаял, загремел цепью.
– Не стреляйте, товарищи! Брянск!
– Гатчина, – тот час же отозвались с мотоцикла. Похоже, это был пароль и отзыв.
– Ракетчик вон туда, к реке, побежал. Может, и нагоним еще. Успеем…
Из темноты ночи возникла фигура в шинели. Пробор, круглые очки… Комсомольский работник! Тот самый, похожий на приказчика… Строгий, но – свой.
Глава 2
Тихвин
Август – октябрь 1942 г.
– Давайте, вы на мотоцикле – по дороге… А я слева зайду. Огородами…
– Ой… и мы с вами!
– Вы?
Комсомольский работник не узнал ребят – мотоцикл слепил фарой. Да и вряд ли он их запомнил – сколько посетителей каждый день приходит к работнику райкома комсомола? Уйма! Поди-ка, упомни всех.
Ночь сверкала луною и желтыми далекими звездами. Было холодно – верно, дело шло к заморозкам.
– Товарищи! А можно с вами? – набрался наглости Колька.
– Стоять! – резко бросил сидевший за рулем мотоцикла офицер в кожаном черном плаще и фуражке с голубым околышем НКВД. – Стоять, я сказал. Как-нибудь уж дальше без вас разберемся. Вы уже свое дело сделали… – тут голос офицера вдруг подобрел. – Додежуривайте и – по домам, ладно?
– Есть, – вяло отозвались мальчишки.
Уж конечно, им хотелось бы принять участие в поимке немецкого диверсанта, однако, увы – не взяли. Так ведь всегда и бывает: как что-нибудь натворишь, так – «вы уже взрослые!», а как самое интереснее – так «малы еще».
Пахнуло холодом – с реки подул ветер. Погладив пистолет по столу, комсомолец исчез в ночи. Хороший, наверное, парень… этот…
– Виктор его зовут, – шумно вздыхая, протянул Рокотов. – Я помню.
– Я тоже помню, – Костик слабо улыбнулся. – Цветков Виктор Валентинович, третий секретарь райкома ВЛКСМ.
– Ого!
– Так на табличке было написано. Ну, на двери кабинета.
Мотоцикл с треском помчал по Советской – бывшей Богородицкой – и затих где-то у моста, недалеко от дома, где когда-то, давным-давно, родился Николай Андреевич Римский-Корсаков, великий русский композитор.
– Интересно, поймают они ракетчика? – глянув на луну, спросил сам себя Колька. И сам себе же ответил:
– Наверное, должны. Вон их сколько! Еще и с мотоциклом.
Константин хмыкнул:
– Вместо мотоцикла лучше б собаку взяли!
– Ну да! Так, может, нет у них собаки-то?
– В НКВД – и нет?!
Со стороны реки послышались выстрелы…
– ТэТэ, – на слух определил Рокотов. – А это вот – винтовки. Наши бьют! Не-ет, возьмут все-таки гада! Жалко только – без нас.
Поймали шпиона или нет, было непонятно. В районной газете «Социалистическая стройка» ничего такого не писали. Да, верно, и не должны были писать. Все-таки – НКВД!
Почти во всех школах разметили госпитали, и друзья понимали, что учиться им в этом году вряд ли придется. По крайней мере, до тех пор, пока немцев не отгонят от города. Любка вместе с другими девчонками как раз в таком госпитале и работала, санитаркой, парней же направили копать рвы за городом, за Ленинградским переездом.
Руководил оборонными работами парень лет двадцати с небольшим, комсомолец из райкома. Звали его Леонид или попросту – Леня. Молодой, задорный, с юмором, он все время подбадривал ребят: рассказывал что-то веселое, учил правильно рыть окоп, и частенько сам брался за лопату.
– Вы, парни, как домой прилете – сразу мозоли йодом смажьте. Ясно?
– Ага.
– А ты вообще, не торопись, – пригладив рыжеватую челку, Леонид подошел к Костику, похлопал по плечу. – Вижу, трудно, братец. Да всем теперь трудно. Всей стране. Ну-ка, лопатку дай… Ага…
Скинув гимнастерку, комсомолец сноровисто заработал лопатой. Однако, разговор не прекращал, правда слова теперь бросал быстро, отрывисто. Как и землю, песок!
– Вот… здесь… площадка будет… Видишь? Как думаешь… для чего?
– Ммм… – задумался Костик. – Наверное – для наблюдателя?
– Нет. Не так.
– Тогда – для пулемета.
– А вот это – верно! Здесь «Максим» поставят. Штука убойная, но и возни с ним…
Выдохнув, Леонид передал лопату Косте и посмотрел на часы. Большие, с белым циферблатом, на широком коричневом ремешке: