Улица
Шрифт:
— Слыхал о такой штуке — шпанская мушка называется? Сам я в нее не очень-то верю, но Лу божится, что…
— Иди-ка ты домой, дави свои прыщи. Тебя разыгрывают.
Пересекает улицу, направляется к Мейерсону.
— Крошка, поберегись! Как бы потом пожалеть не пришлось!
Машины притормаживают, опускают окна.
— Киска, иди к нам. Славная киска.
— А ну вынь руки из кармана, поганец! — говорит Мейерсон.
— Ладно, ладно.
Мимо «Отборных фруктов».
— Чем ананас не граната?
— Слаб о метнуть?
Молли останавливается…
— Знаешь, Берни, я год жизни отдал бы… ну год не год, а…
— Не ты один.
Цок-цок, цок-цок, бедра раскачиваются.
Мирна вскидывает бровь.
— Не постыдись я так обтянуться…
— Это уже называется не предлагаться, а навязываться, — говорит Гитл.
— …и у меня от парней отбоя не было бы.
На стоянке такси «Трайангл» Макс Кравиц вертит кепку туда-сюда.
— Перископ поднять! — командует он и поднимает руку, как бы наставляя воображаемый перископ.
— Долгота — ноль, — говорит Корбер, — широта — 95-72-95. Орудия наизготове.
— Азой [58] ! Бьет наповал. Торпеды, к бою готовсь!
— Готовь торпеды, ребята!
— Торпеды готовь, ребята!
— Торпеды готовь! — подхватывает один шофер за другим: они ждут клиентов, выстроились в очередь. Купер — он последний в очереди — кричит:
58
Вот как ( идиш).
— Если хотите знать, все перископы подняты, все торпеды…
— Огонь!
Тишина.
— Ну?
— Она идет сюда.
— Хайль Гитлер!
Заходит к Тайскому, покупает пакетик сен-сена, десять фломастеров, последний выпуск кино-журнала. Такифман поправляет галстук, Сегал шарит пятнистой рукой по ширинке: проверяет — застегнута ли.
— На месте отца я бы ее разложил и хорошенько отшлепал, чтоб неповадно было ходить по улицам в таком виде.
— И я тоже, — облизываясь, вторит ему Сегал.
Улица Св. Урбана — такое было у нас ощущение — непогрешима. Среди нас числились ученые первого ранга — в своей области, талантливые художники, студенты-медики, — словом, куда ни глянь, достойные, богобоязненные люди. Конечно, мы несколько конфузились, когда миссис Боксер, мишугене [59] , слонялась по улицам в одной рубашке и распевала «Иисус любит меня». Наши домовладельцы, в общем и целом, были поганцы. На нашей улице начали кое-где селиться поляки, болгары и прочая шушера. Когда приятный молодой человек, проводивший социологический опрос, спросил Гинзбурга: не следовало бы Канаде обзавестись своим флагом, не стоило бы Гинзбургу заявлять: «Вы там как хотите, а у нассвой флаг есть». Во всяком случае, не по радио. Сын Шугармана Стэнли — что было, то было — отсидел полгода в тюрьме за скупку краденого, зато, пока сидел, наотрез отказывался есть некошерную пищу. Отрицать не приходится, и у нас, на улице Св. Урбана, были свои недостатки, но ничего существенного, такого, за что можно осудить.
59
Чокнутая,
Но в один черный — будь он проклят! — день о нашей улице написал «Тайм». Мы уже несколько лет кряду выбирали коммунистов — представлять нас как в Оттаве, так и в законодательном органе нашей провинции. Нашего члена парламента арестовали. Он выдал секреты производства атомной бомбы. «Тайм», наводя о нем справки, докопался до его истоков и описал улицу Св. Урбана, нашу улицу, как самое гиблое место Монреаля. Выволок на свет Божий старые избирательные скандалы, забастовки, углубился в жилищный вопрос и заключил, что на такой почве и произрастает коммунизм.
Оскорбительный номер «Тайма» передавали из рук в руки.
— Что такое «мерзость запустения»?
— Шмуц [60] .
— Это что ж, значит, мы — грязные? Да у меня дома можно кушать с пола!
— Мы не бедные. Я могу пойти в какую хочешь кулинарию и купить все, что угодно.
— У нас в доме всегда есть что подать на шабос [61] . Показать тебе, сколько я плачу мяснику, — не поверишь.
60
Грязь ( идиш).
61
Суббота ( иврит).
— Бог знает, что они там понаписали в этой статейке. Они нас оскорбили, вот что.
— Вернее сказать, оклеветали. Надо нанять Любина, чтобы он вел это дело.
— Серость ты. Грошовый ходатай для такого дела не годится. Тут требуется один из ихних, большой человек.
— Ну а Розенберг годится? Он — королевский адвокат [62] . Он из ихних, большой человек.
— Так-то оно так, только всем известно, как он получил это звание. Нет, тут требуется гой.
62
Высшее адвокатское звание.
Такифман долго размышлял над статьей, жевал губами и в конце концов изрек:
— Еврей бедным не бывает.
— Опять ты за свое, Такифман. Говори не говори, тебя не переубедить. Не спорю, у нас есть Тора. А ты попробуй, предложи Канадскому банку дать деньги под залог Торы.
— И тебе не стыдно? — ужасается Такифман.
— Слушай сюда, «Тайм» пишет о текущих событиях. В Торе речь идет о древней истории. «Тайм» обсуждает экономику.
— Ну как можно смеяться над Торой?
— Но над тобой-то, Такифман, можно.
— Еврей бедным не бывает, — стоял на своем Такифман. — Разориться? Да, разориться ему случается. Попасть в переплет? И такое бывает. Оказаться в чужой стране? Сплошь и рядом. Но бедным он не бывает.
Танский швырнул тряпку на прилавок.
— Мы такие же, как все! — вопит Танский.
— Какого черта!
— А теперь слушай, слушай сюда, я не согласен с главным раввином Такифманом, и все равно…