Уловки любви
Шрифт:
— Ваша светлость, вас желает видеть мистер Жермен, — доложил с порога дворецкий.
— Спасибо, Карвер.
Жермен влетел в комнату с таким видом, как будто доклад дворецкого был формальностью, на которую у него в его напряженном графике не было времени. Винсент испытал знакомый прилив нежности — он чувствовал это всякий раз, когда видел кузена. Да и кого бы не привлек этот молодой человек с его энергией и жаждой жизни, составляющими неотъемлемую часть личности Жермена. И все же…
Винсент посмотрел на гору счетов на столе, потом бросил небрежный
Но несмотря на элегантный дорогой наряд, молодой человек привлекал к себе внимание вовсе не одеждой. И не поразительно привлекательной внешностью, снискавшей ему расположение едва ли не всех женщин Лондона — как замужних, так и незамужних. Людей тянули к нему как магнитом беззаботное выражение его красивого лица и бесшабашный блеск глаз.
— Кевин, — приветствовал его Винсент.
— Ваша светлость.
Винсент надеялся увидеть в его лице хотя бы намек на серьезность, но не увидел ничего подобного. Он поднял руку и показал на один из двух обитых кожей стульев, стоящих напротив его письменного стола.
— Садись.
Кузен слегка поднял брови и громко вздохнул, выражая… скуку? — потом подошел к стулу и сел.
— Какое, хм, неожиданное удовольствие, ваша светлость. Хотя я не могу представить себе причину, по которой меня срочно вызвали.
— Вот как, не можешь? — Винсент взял со стола стопку счетов и положил Жермену на колени. — В таком случае, может быть, это послужит тебе подсказкой.
Кевин Жермен едва взглянул на счета и положил их обратно на письменный стол.
— Рейборн, мне двадцать два года. Ты же не ожидаешь, что я буду и дальше отчитываться перед тобой за каждый долг?
Он смахнул пальцем воображаемую ниточку с рукава фрака с таким видом, словно это было делом первостепенной важности.
— Нет. Не за каждый долг. Только за непомерные долги, которые намного превышают твое квартальное содержание.
— Квартальное содержание? Я тебе уже несколько лет твержу, что не могу жить на жалкие гроши, на которые, как рассчитывали ты и мой покойный отец, я должен существовать. Мне нужно поддерживать мое положение в обществе, соответствовать определенным стандартам.
Рейборн с трудом держал себя в руках.
— Нет, дело обстоит не так. Ты знаешь, что содержание, полагающееся тебе в каждом квартале, более чем щедрое. Возможно, если бы ты сократил суммы, которые тратишь на любовниц, или ограничил свои проигрыши за карточным столом, ты был бы в состоянии сам оплатить свои долги, а не ожидал бы, что я буду их покрывать.
По лицу кузена медленно расплылась невинная усмешка, его красивые черты обрели то выражение, благодаря которому он всегда, еще с самого раннего детства, получал все, что пожелает.
— Не это ли ты сам обещал моему отцу? — спросил он, почти провоцируя Рейборна возразить. — Когда он лежал на смертном одре, разве ты не пообещал ему, что будешь всегда меня обеспечивать?
Рейборн тяжело вздохнул. Потом решительными шагами двинулся к кузену. На толстом персидском ковре его шаги были почти неслышны. Все это время он неотрывно смотрел кузену в глаза своим суровым взглядом, который составлял неотъемлемую часть его обычного облика. Пришло время занять твердую позицию. Настала пора положить конец непомерным тратам его кузена.
— Нет. Я не забыл, что обещал твоему отцу. А вот ты неправильно истолковал мое обещание.
Винсент заметил, что в глазах кузена мелькнуло выражение растерянности. Но этот взгляд быстро сменился так хорошо знакомой Винсенту подкупающей улыбкой.
— Ах, оставь, кузен. — Кевин Жермен выставил вперед руки. — Я прекрасно помню, что ты обещал.
— Тогда ты должен помнить, что я обещал твоему отцу позаботиться о твоем благополучии.
Жермен пожал плечами:
— Не вижу, в чем проблема. Просто относись к каждому счету как к жизненно необходимому для моего благополучия.
Винсент так крепко сжал кулаки, что рукам стало больно. Его кузен знал, как довести его до потери самообладания. Но в этот раз он этого не допустит. В холле громко пробили часы, отбивая четверть часа, и продолжили свое нескончаемое равномерное тиканье. И в унисон с медленными, мерными ударами маятника в голове Винсента пульсировала боль.
— Полно, Рейборн. Эти твои сомнения меня не испугают. Что значит жалкая тысяча фунтов по сравнению с несметным состоянием Рейборна? Можно подумать, что тебе не хватает денег.
У Винсента в голове оглушительно шумела кровь, плечи одеревенели. Как же до этого дошло? Неужели его кузен в самом деле такой транжира, что может потратить сколько угодно, и пределов его тратам вовсе не существует?
— В чем дело? — спросил молодой человек. Он встал и подошел к столику, на котором стояли напитки. — Тебе нравится чувствовать надо мной власть, потому что ты держишь в руках мой кошелек? Ты что, надеешься, что я стану тебя умолять?
Винсент встрепенулся.
— Я никогда не заставлял тебя умолять.
Кузен налил себе бренди, залпом выпил и со стуком поставил стакан на стол.
— Ну, не в прямом смысле…
Винсент почувствовал внезапное напряжение в шее и потер затылок.
— Думаешь, я этого хочу? — Он был в полной растерянности, не зная, как справиться с кузеном. — Чтобы ты меня умолял?
— А чего же еще? Ты демонстрируешь свое превосходство, снисходительный подход по отношению ко мне, как будто имеешь право устанавливать правила, по которым я должен жить. Ты пытаешься диктовать мне мои поступки, чтобы я стал таким же занудным, степенным, придирчивым и напыщенным членом общества, как ты. Упаси Бог, чтобы мне пришлось вести такую скучную жизнь, как твоя. Ладно. — Он рассек рукой воздух. — Наслаждайся этим, пока можешь. У тебя осталось всего три года до тех пор, когда мне исполнится двадцать пять. А потом я получу полную власть над моим наследством.