Улыбка Бога [СИ]
Шрифт:
— Вот только не надо устраивать мне таких сцен, — произнес Костя, вспоминая Яшку Любецкого, и тщательно копируя его манеру речи. — Я нашел этих обезьянов целых десять, но они против тебя не имеют никаких шансов. Потому что маленькие, лысые и уже все умерли. И, кроме того, они таки были мужчины.
Светка уперла руки в бока и с совершенно серьезным видом произнесла максимально сварливым тоном:
— Нет, это что же деется, йети добрые! С каким извращенцем свела злая судьба несчастную меня! Ему уже нравятся маленьких лысых мужчин, которых немножко мертвые! Как будто вокруг мало нормальных женщинов
— И что ты мне скажешь за много нормальных женщин и где? — принял игру Костя.
— Таки прямо здесь и сейчас!
— Здесь и сейчас правильного роста и с шелковистой шерстью есть только одна ты.
— А тебе мало? — возмутилась подруга. — Что-то ты слишком буйный стал! Не подходи ко мне! — взвизгнула она вдруг. — Я тебя боюсь!
— Чего ты боишься?
— Ты меня изнасилуешь!
Костя рассмеялся:
— Не получится, на тебе толстые брезентовые штаны.
— А я сниму… — томно проворковала девушка.
— Зачем? — прикинулся дураком Костя.
— Потому что пора идти проверять, чем занимаются маленькие лысые мужчины, которые еще живые, — Светка разочаровано вздохнула, — лучше бы… Но надо сходить. Когда я делала это в последний раз, они захламили восьмую кочку оберткой от пайков и топали к двенадцатой.
— Куклу нашли?
— А как же! Очень вовремя. Мне уже показалось, что назад повернут. А тут пупсик! Между прочим, могут и не успеть до последней.
— Куда денутся! После двенадцатой и ночевать негде.
— Тоже верно, — она начала стаскивать штаны. — У тебя как? Предупредил?
— Угу. А еще сбегал, убрал тех уродов, что в прошлый раз не дали догнать детей. Три дня по болотам гоняли, насилу ушел.
— Ты ври, да не завирайся. Какие три дня? Тебя всего часов девять не было.
— Не сейчас, в сорок первом три дня гоняли.
— А сейчас какой? — поинтересовалась Светка.
— Сорок… Тьфу, черт, запутался! В прошлом сорок первом гоняли, в прошлом! — Костя поднял глаза на смеющуюся подругу. — Издеваешься?
— Ага! — расхохоталась та. — А что, незаметно?
— Ну погоди! Вернешься, я тебе покажу.
— Да? И что ты можешь такого показать?
— Вот возьму, и зверски изнасилую!
— Ничего не выйдет!
— Это почему?
— Невозможно изнасиловать по согласию! В уголовном кодексе даже статьи такой нет.
Светка показала язык и двинулась к началу гати.
— Помочь?
— Не надо. Лучше готовься выполнять свои угрозы. А то ждешь, ждешь, когда на тебя такой маньяк нападет, а потом очередной облом.
И ушла, чисто по-женски, оставив за собой последнее слово…
Вчера до вечера так ничего и не изменилось. Ночевать пришлось на очередной кочке-переростке, чтобы с утра пораньше двинуться дальше. Далеко уйти не удалось.
— Герр фельдфебель, — доложил прибежавший из головы взвода солдат, — дорога кончилась!
— Как кончилась? — удивился Фишер.
— Совсем кончилась, — виновато пожал плечами рядовой. — Как обрезало.
Густав прошел вперед, обогнув сбившихся в кучу солдат, позабывших о дисциплине. Действительно, добротный крепкий помост, идущий через трясину, кончался, словно его обрезали. Нет, как
Фельдфебель приказал прощупать всё вокруг длинными жердями. Может и найдется тропа. Русские же как-то прошли? Не перенесли же их назойливые комары?!
Слеги пришлось выламывать прямо из «дороги». Но прощупывание не принесло результата.
— Ничего не понимаю, — произнес Фишер вслух, — возвращаемся на островок. Похоже, где-то свернули не туда. А правильная дорога — притоплена. Большевики способны на всякие гнусные хитрости…
Однако на месте ночевки солдат ждал новый неприятный сюрприз: никакой другой дороги не было. Жерди всюду опускались глубоко до дна. Более того, не было и того пути, по которому вчера отделение выбралось на остров. Место легко устанавливалось по следам, но гать… Добротная, крепко сколоченная гать исчезла. И снова прощупывание ничего не дало.
Начала потихоньку подползать паника. Сама собой гать пропасть не могла. Разобрать и унести тяжеленные элементы в столь короткие сроки невозможно. По крайней мере, для людей. Что за нечистая сила шутит на ними? Впрочем, не этот вопрос главный. Как выбраться из самого сердца окружающей топи? Они шли сюда целый день! Собрать гать самим? Из чего? Этих худосочных березок, изогнутых под всевозможными углами? Банально не хватит…
Нет, фельдфебель не сдался. Сохранившийся кусок гати был разобран, и отряд начал пробиваться назад. Преодолев очередной участок пути, солдаты разбирали дорогу сзади, чтобы использовать материал спереди. Никто не мог сказать, в каком направлении надо двигаться, но Фишер здраво рассудил, что это и неважно. В любом случае, раньше или позже они доберутся до края болота…
Надежда не оставляла бравого мюнхенца до тех пор, пока на третьи сутки на очередном островке, куда с трудом выползли измученные солдаты, не обнаружилось свежее кострище и знакомая кукла, брошенная на месте первой ночевки…
Я тебе, вот что скажу, лейтенант, нечисто что-то в этих лесах.
Да не взбрыкивай ты так. Я тоже коммунист. Партбилет достать или так поверишь? Достану на всякий пожарный… Видишь, Петро Стеценко, в партии с одна тысяча тридцать девятого года. И в чертовщину, со всякими богоявлениями не верю. Но глаза-то у меня есть.
То, что мы живы до сих пор, да еще детишек столько времени тащим — само по себе чудо. Но то можно без всяких леших объяснить. А вот… Ты такой пакет видел когда? И я не видел. Пока нам два мешка с неба не свалились. В прямом смысле свалились. Рысенку прямо на бруствер положили. Не, не окапывался, конечно. Так, к слову пришлось. Немцев ждали, уже похоронили себя, мечтали только задержать гадов насколько сможем. Нас пятеро, их — взвод. И верстах в трех от нас.
Только вместо фрицев жрачку получили вот эту самую. Без такого подарка детишки с голоду уже перемерли бы. И ведь как получили! Не видно никого. Только голос. Заберите, мол, продукты, детей кормить пригодятся, да валите отсюда. Не придут немцы. Заблудились они, и не разблудятся никогда. И лешим представился.