Улыбка фортуны
Шрифт:
Из тумана неожиданно вырос всадник. Он натянул поводья, едва не наскочив на Мэри.
— Эй, — крикнул он, — кто здесь? Помощь нужна?
Он наклонился в седле и воскликнул удивленно:
— Женщина! Что вы здесь делаете?
— Вы не могли бы помочь мне? — попросила Мэри. — Я заблудилась.
— Спокойно. — Всадник потрепал лошадь по шее. — Да стой же ты! Откуда вы пришли? Конечно, я помогу вам, если это в моих силах. — Голос его внушал доверие.
— Я живу в «Джамайке-Инн», — проговорила она и тут же пожалела о сказанном: ведь этих слов было бы вполне достаточно, чтобы всадник подхлестнул лошадь и оставил ее одну-одинешеньку на ночной дороге.
Незнакомец медлил — этого она и боялась. Потом он заговорил, голос его был ровным и доверительным.
— «Джамайка-Инн», — произнес он в раздумье, — боюсь, вы идете в противоположном направлении.
— Глупо было с моей стороны отправляться в путь столь поздно. Я была бы вам благодарна, если бы вы только сказали мне, в какую сторону идти.
Всадник помолчал, потом спрыгнул на землю.
— Вы устали, — сказал он, — дальше идти не можете, и я вам не позволю этого делать. Мы сейчас недалеко от моей деревни, и нам лучше поехать туда. Давайте, я помогу вам взобраться в седло.
Через минуту Мэри сидела верхом, а он стоял внизу, держа поводья в руке.
— Так лучше, не правда ли? — улыбнулся он. — Поедемте ко мне, просушите обувь и одежду, поужинаете, а потом я сам отвезу вас в «Джамайку-Инн».
Он говорил так убежденно, что Мэри вздохнула с облегчением, доверившись ему. Она взглянула на него близко-близко и легонько отшатнулась: глаза его были прозрачны как стекло, таких глаз она прежде не видела. И волосы совсем белые. Мэри поняла, что перед ней альбинос.
Незнакомец снял шляпу и слегка поклонился.
— Видимо, мне лучше представиться, — сказал он с улыбкой. — Необычная встреча, не правда ли? Меня зовут Френсис Дейви, я священник прихода Алтарнан.
7
В доме священника царило умиротворение. Мэри чувствовала себя здесь как в сказке, где герой, заблудившись в лесу, попадает в волшебный мир, обитатели которого проспали тысячу лет.
...Она улыбнулась и протянула руки к огню. Все страхи остались позади. Здесь было совсем не так, как в «Джамайке-Инн», где тишина угнетала и тревожила. Мэри сидела в уютной гостиной. Мебель, картины на стенах словно не принадлежали сегодняшнему дню. И человек, живущий здесь, нес на себе отпечаток прошлых поколений.
Мэри наблюдала за священником, а он накрывал на стол. Ее глаза замечали все подробности: стены свободны от обычных библейских изречений, нет и богословских книг, которые, по ее мнению, должны были бы сопутствовать сельскому священнику. В углу мольберт, а на холсте незаконченный пейзаж, напоминающий озеро в Дозмэри в пасмурный день. Он привлек внимание Мэри. Даже почудилось, будто капли дождя упали ей на лицо. Священник заметил, куда она смотрит, и подошел к мольберту.
— Это написано в спешке, — сказал он, смущаясь. — У меня не было времени закончить пейзаж. Если вам нравится живопись, рекомендую посмотреть другие картины, получше. Но вначале я накормлю вас ужином. Можете оставаться там, где сидите. Я принесу вам все сюда.
Все было так необычно!
— Женщина, помогающая мне по хозяйству, уходит в четыре, — продолжал он. — Я люблю все делать сам. Сегодня у меня замечательно удался яблочный пирог. Надеюсь, он вам понравится.
Мэри было неловко: черное одеяние священника еще сильнее подчеркивало необычный цвет его глаз и волос. Девушка прихлебывала чай и продолжала осматриваться.
— Это Провидение Божие, что я встретил вас на дороге, — говорил священник. — Ночь не время для прогулок по болотам. Куда вы шли?
Мэри посмотрела ему в глаза. В них читалось живое сочувствие, и ей захотелось все ему рассказать.
— Я в отчаянном положении, — начала она. — Я пробыла в «Джамайке-Инн» не больше месяца, но мне они показались двадцатью годами. Если бы я только могла забрать оттуда тетю! Но она не оставит дядю Джо, как бы грубо он с ней ни обращался. Каждую ночь я засыпаю в страхе, что меня разбудит скрип повозок. В первый раз их было шесть или семь. Они привезли свертки и ящики и сложили их в комнату, которая обычно заперта. В ту ночь убили человека, я видела, как с потолка свисала веревка... — Она замолчала, краска заливала ей лицо. — Я никому об этом не говорила, но больше не могу молчать. А может быть, не следовало этого рассказывать?.. Я поступила ужасно глупо.
Некоторое время он молчал, очевидно давая ей прийти в себя. Потом заговорил тихо и ласково, словно отец, успокаивающий испуганное дитя.
— Не бойтесь, — сказал он, — ваша тайна в надежных руках, от меня никто ничего не узнает. Вы очень устали, вам надо лечь. Когда вы отдохнете, я отвезу вас домой и сам объясню хозяину, почему вы отсутствовали.
— Ой, что вы, не надо! — вскричала Мэри. — Если он догадается, что я была с вами откровенна, он убьет меня! Он ужасный человек, его ничто не остановит. Вам этого не понять.
— А может быть, у вас просто разыгралось воображение? — улыбнулся священник. — Возможно, я выгляжу бесчувственным и холодным, но сейчас девятнадцатый век, люди не убивают друг друга без причин. Кстати, не расскажете ли вы мне всю вашу историю до конца? Как вас зовут и как давно вы живете в «Джамайке-Инн»?
Мэри еще раз остановила взгляд на его бесцветных волосах, отметила стеклянную прозрачность глаз и подумала, до чего же странен ее новый знакомый: ему может быть двадцать один год, а может — шестьдесят. Его мягкий вкрадчивый голос буквально вытягивает все твои тайны...
— Успокойтесь, — повторил он с улыбкой, — мне доводилось слышать немало исповедей. Ваша история не кажется мне такой уж невероятной. Я много повидал в жизни, мир не кончается в «Джамайке-Инн», уверяю вас.
Его улыбка немного смутила ее. Вероятно, он принял ее за истеричную молодую особу. Она начала свой рассказ с того субботнего вечера в баре, рассказала и об обстоятельствах своего приезда в гостиницу. Ее повествование звучало не слишком убедительно даже для нее самой. От волнения ей не хватало нужных слов, и она делала долгие паузы, повторяясь и путаясь. А разговор в темном баре между дядей и незнакомцем и вовсе звучал как бессмыслица — Мэри вскоре уловила сомнение в глазах священника. Возможно, все это казалось ему сильно приукрашенной историей про деревенского пьяницу, который раз в неделю колотит свою жену. А повозки по ночам? Вероятно, это были обычные телеги, развозящие провиант.