Улыбки темного времени. Цикл историй
Шрифт:
– Да, конечно! Меня зовут Лариса, Вы ведь за этим пришли, не так ли? – ехидно произнесла она.
– Конечно, я не смог бы спокойно спать, не зная, как зовут девушку, которая облила меня кофе, устроив мне настоящий кофейный душ! А сама до этого искупалась в луже, распугав молодых мамочек с детишками! Теперь я знаю, кто Вы, и буду спокоен! – парировал он.
– У нас с Вами не разговоры, а теннисные сеты, Вам не кажется? – вкрадчиво спросила Лариса.
– Да, что-то в этом есть, согласен!
– Ваш кофе и десерты! – боязливый официант предусмотрительно поставил печально известный поднос на соседний столик и аккуратно передал своим гостям заказанное.
– О, у нас с Вами одинаковые десерты! – заметила Лариса и принялась
Алексей замер. Вблизи эта девушка ела ещё аппетитнее, чем через столик. Ему стало не по себе. Отчего-то его собственный аппетит сосредоточился совсем на ином: мужчине вдруг остро захотелось схватить Ларису в охапку и утащить отсюда куда-нибудь далеко-далеко, где будут только она и он. С трудом стряхнув с себя странные иллюзии, он решил всё же последовать примеру девушки и тоже стал пробовать десерт. Он был бисквитным, кремовым, с сахарной глазурью, липким соусом и вкусными украшениями – и всё это великолепие было шоколадным. Официант стоял в стороне и с завистью смотрел, как гости поглощают десерты. Соус летел на скатерть, крошки падали на пол, орешки и медальоны ссыпались с тарелки, но эти мужчина и женщина не замечали ничего вокруг. Они ели и смеялись так, словно мир остановился и наслаждался моментом вместе с ними.
Перепачканная шоколадом и счастливая Лариса с энтузиазмом что-то рассказывала своему спутнику. Алексей слушал её милую чепуху про лужи, чопорных официантов, весну и мир во всём мире и удивлялся сам себе. Обычно женская болтовня бесконечно раздражала его и казалась каким-то нелепым шумом, но сейчас радостный словесный поток новой знакомой звучал для его ушей журчанием весеннего ручья. Он слушал звук её голоса, наблюдал за её живой мимикой и горящими жизнью глазами. Её шоколадные губы смеялись, растягивались в ухмылках и изображали сотню забавных гримас. Алексей смотрел завороженно, ожидая, что будет дальше. Однако Лариса задала вопрос и терпеливо ждала ответа. Сделав паузу, она повторила его ещё раз:
– А что Вы думаете об этом?
Алексей будто очнулся от какого-то сна и недоуменно уставился на Ларису, часто моргая. Она посмотрела на него секунд десять и зашлась бесстыдным, радостным смехом.
– Вы смешной! Я про себя, конечно, сильно удивилась, что Вы меня так долго и внимательно слушали, а Вы, оказывается, вовсе не здесь! – улыбнулась Лариса.
– Эээ, наоборот, я был слишком здесь, извините, заслушался!
– И ничего не услышали! Ну, ничего, всё равно так внимательно меня ещё никогда не слушали! Вам можно играть в кино! Я бы поверила в Вашу вовлеченность в беседу, ни на секунду не сомневаясь! – продолжала смеяться девушка.
– Ладно! Уговорили! Когда закончу с бизнесом, пойду в актеры, так и быть! И буду звать Вас на каждую премьеру! Придёте?
– Конечно, приду! Буду самой преданной поклонницей, хранящей тайну Вашего восхождения!
Они смеялись вместе, совершенно позабыв о своих делах. Время словно замерло. За окном светило весеннее солнце, весело чирикали воробьи, и лужи сверкали так ярко, что порой ослепляли прохожих. Но внешний мир сам вспомнил о тех, кто выпал из его игры. Телефон Ларисы громко запиликал, нарушив идиллию момента. Она скривилась, но нехотя взяла трубку.
– Здравствуйте, Юрий Николаевич! Да, уже почти… Да, но… – девушка покорно соглашалась со всем, закатывая при этом глаза.
Алексей посмеялся про себя над её гримасами и тихо оплатил их счёт на кассе. Лариса ничего не заметила, продолжая неприятный телефонный разговор. Тогда её спутник понаблюдал ещё немного за ней и, положив свою визитную карточку под чашку Ларисы, неслышно направился к выходу. Вскоре ей всё-таки удалось отделаться от шефа и его нотаций, и она с зубовным скрежетом повесила трубку. Алексея нигде не было, вместо него под белоснежной кофейной чашкой лежала его визитная карточка и чек за оплаченный обед. На обороте карточки было небрежно
– Хорошенького понемножку! – прошептала она и стала собираться на работу. Делала она это медленно и неохотно.
А на улице продолжалась весна. Никто не ставил её на паузу, и чужие разочарования и падения её нисколько не трогали. Она наполняла всё вокруг, непрерывно нагревая солнцем землю, почки деревьев и людей. Её лёгкий ветерок разносил вкусные ароматы, пробуждая во всём живом жажду жизни и новые надежды. Пение её птиц услаждало слух и напоминало о прекрасном вокруг. Оно есть, оно в нас. Весна пробуждала сердца, оттаивая их от привычного льда обид и разочарований. Весна давала очередной шанс всему живому возродиться и возрадоваться. Лариса шла и ощущала всем своим существом, что на нелюбимую работу ей идти совсем не хочется. В ней словно что-то переключилось, и все её глубинные желания, подавленные грузом вечного «надо» и «нельзя», вылезли наружу. Она шла и протестовала всем телом. Заныл живот, загудела голова, а затем и вовсе онемела часть ноги, и девушка, неловко наступив на остатки льда, рухнула наземь. Всё потемнело и прояснилось одновременно. Стало как-то легко, тепло, нестрашно. Может, это сон? Или полёт наяву? Или что-то другое необычное и неизведанное?
Что бы то ни было, но когда Лариса открыла глаза, всё вокруг было белым, начиная простынями и заканчивая стенами. «О, я умерла, и это белое чистилище, наверно!» – вообразила она вдруг. Но тут послышался грохот упавшего жестяного ведра, чьи-то ругательства и суета бегущих ног. Вздохнув, девушка с сожалением констатировала, что она в обычной больнице, и нет в этом ничего возвышенного. Попытавшись сесть на кровати, она обнаружила, что сделать ей это весьма непросто, ибо всё тут же начинало плыть и качаться. Тогда она ощупала себя, проверив на всякий случай, на месте ли ноги-руки и всё прочее. Нога ниже колена была плотно перебинтована и загипсована, на голове тоже нащупывался бинт. «Ого, да я легко отделалась!» – улыбнулась она про себя и почему-то начала смеяться. Лариса вспомнила лицо начальника, багровевшее сразу же, как он начинать орать, и бешено бьющуюся на его бычьей шее жилу. Затем перед её глазами встала визитная карточка Алексея с предложением звонить ей, как соберется упасть в лужу. И от всего этого смех её становился всё громче и бесстыднее. Белые равнодушные стены отчего-то не могли терпеть такого откровенно здорового проявления жизни. Из коридора донёсся грубоватый женский голос:
– Мариванна, это ваша там хохочет-очнулась? Хорошо головой приложилась: пять минут уже смеётся! Примите меры!
– Иду-иду, глядишь, не лопнет за пять минут-то!
– Она нет, а я могу! – ответил тот же грубоватый голос.
В стерильно белом дверном проеме показалась миловидная блондинка в белом медицинском костюме и шапочке.
– Ну, что, очнулась? Жизни радуешься? – добродушно спросила она Ларису.
– Да! – захлёбываясь от смеха, ответила та. – Так смешно, вы не представляете! Что я тут делаю и как оказалась?
– Вот не знаю, как. Но вызвали скорую прохожие, которые уверяли, что ты поскользнулась на льду в луже и долго летела, упав на голову и зацепившись за что-то ногой. Перелом лодыжки и сотрясение мозга, милочка. Четыре часа в отключке ты у нас тут, мы думали – кома, но ты просто спала. Редкая удача найти последнюю льдину в конце марта и ТАК упасть! Наверно, не хотела куда-то идти, да? – рассказывала врач, попутно замеряя пульс, давление и рассматривая зрачки своей пациентки.
– Ох, не хотела! На работу! – ответила Лара и снова прыснула от смеха.