Умельцы
Шрифт:
— Уголовный розыск, мастер… не вздумай дернуться.
Водитель — немолодой уже, опытный питерский водила — все понял, кивнул головой. И мужик на заднем сиденье тоже все понял. Как только Петрухин распахнул дверь, он попытался ломануться из салона, Петрухин резко толкнул дверь ему навстречу — в лицо:
— Сиди, мудила. Ты уже приехал.
Лущенко нырнул в салон с другой стороны, поймал руку мужика, защелкнул наручник, прикрепил к двери.
— Куда пошел Родина? — спросил Петрухин, наклоняясь к задержанному.
— А я Родиной не торгую, — ответил вор, хлюпая разбитым носом… Это он зря сказал. Лущенко быстро и сноровисто обшарил задержанного, вытащил из кармана куртки нож-выкидуху и ключ, которыми пользуются проводники на железной дороге. Все как и положено, без неожиданностей. Еще раз напомнив водителю, чтобы не сделал глупость, опера двинулись к дверям рынка.
Навстречу им из двери вышел Родина, увидел Петрухина и сразу просек ситуацию. Воры — они ребята вообще по жизни быстрые, смекалистые. Им без этого никак. Воры даже ходят особым манером: шустро и вприглядку. И чем-то похожи на сыщиков. Или наоборот — сыщики на воров… Петрухин подмигнул Толику и поманил его пальцем.
— Борисыч, — радостно произнес Родина и сделал шаг навстречу и даже как бы протянул вперед руки. И — резко метнулся в сторону, направо. Оттолкнул мужика с рюкзаком, сбежал по ступенькам. Началась обычная ментовская игра — догонялки. Тут уж — кто быстрее и кому сегодня фарт.
Расталкивая прохожих, разбрызгивая жидкое месиво на асфальте, три мужика бежали по улице Некрасова в сторону Литейного проспекта… Толик Родина был наркоман, имел за спиной три отсидки. Петрухин был уверен, что догонит. Еще он знал, что Толик дерзок и всегда оказывает сопротивление. На бегу Петрухин выхватил ПМ. Опустил предохранитель… патрон в нарушение инструкции был уже в патроннике. Уличная практика силовых задержаний диктует оперу свои правила — и к черту все инструкции.
Толика он нагнал напротив магазина «Солдат удачи», подсек. Родина еще летел на асфальт, а Петрухин, перескакивая через него, подумал, что сегодня фарт на его, петрухинской, стороне. Что это он сегодня — солдат удачи… Он перепрыгнул через тело Толика, сделал по инерции еще несколько шагов, развернулся. Уже подоспел Костя и навалился на Родину сверху… И тогда Петрухин увидел нож в руке вора. Он выкрикнул что-то матерное, неуставное. Он обрушился на Толика и впечатал ему в плечо рукоятку «Макарова». Толик выронил нож, и одновременно грохнул выстрел. Пистолет дернулся, как живой. Дернулась голова старшего лейтенанта Константина Лущенко, брызнула кровь.
Девятимиллиметровый пистолет конструкции Макарова был принят на вооружение в 1951 году, за полвека до выстрела на улице Некрасова. ПМ нельзя назвать оружейным шедевром, однако высочайшую надежность пистолета и безопасность в обращении подчеркивают все специалисты-оружейники. Эти же специалисты не очень весело шутят: «Выходить с „макаркой“ на дуэль — дело бесперспективное, но застрелиться — надежнее пушки нет». На близких дистанциях действие полусферической девятимиллиметровой пули ужасно…
Костя остался жив. Пуля ударила по касательной, но все же проломила лобную кость. Нейрохирурги военно-полевой хирургии ВМА провели пятичасовую операцию. Жизнь Константина они спасли, но не спасли зрение. Весь мир для старшего лейтенанта Лущенко превратился в картинку из размытых серых пятен. С уверенностью он мог различить только день от ночи. А вот головная боль этой разницы не признавала, наваливалась в любое время суток, сводила с ума.
…В тот день Петрухин вернулся домой поздно, около полуночи. Ничего исключительного в этом не было — такая работа. Удивительным было то, что Наталья еще не легла, ждала его. Те времена, когда она обязательно его дожидалась, давно прошли… Петрухин вошел в прихожую, не раздеваясь сел на стул. Он приехал прямо из больницы. Четыре часа из пяти, в течение которых шла операция, Петрухин писал бумаги. О случившемся ЧП, а ранение сотрудника — возможно, смертельное — это ЧП, мгновенно стало известно на всех уровнях. В РУВД один за другим прибывали начальники. И свои, районные, и городские. Первым приехал Паша — начальник Петрухина, майор Лишенок Павел Григорьевич. Потом посыпались полковники с Литейного и прокурорские. По отношению к Петрухину все держались корректно, но строго… Только Паша незаметно пожал руку выше локтя и сказал: «Держись, Димка, держись. Прорвемся».
Ему было все равно, что думают и говорят о нем сейчас полковники и прокурорский следак. Он — неверующий — беззвучно молил Бога, чтобы помог Костику. Он вспоминал, как Костя зачем-то потер лоб над глазом… потом в это место попала пуля. Он помнил чей-то крик, и свой собственный мат, и голос: «„Скорую“! „Скорую“ вызывайте». Он помнил странный манекен в ярко освещенной витрине «Солдата удачи» через дорогу за пеленой хлопьев летящего снега… Вот так, солдат удачи. «Ну что, Костя, времени минут сорок есть… пошоркаем?» — «Давай…» Пошоркали.
Он наконец отписался, отоврался и поехал в больницу.
Он сидел в коридоре, пока не вышел врач в салатного цвета курточке и штанах, с сигаретой. Он посмотрел на Петрухина и сел рядом на кожаный диванчик с выпирающими пружинами. «Что?» — спросил Петрухин глазами. Он боялся услышать ответ.
— Жизнь вне опасности, — сказал хирург. — Об остальном сейчас говорить преждевременно.
— А… когда?
— Вы поезжайте сейчас домой, Дмитрий Борисыч, — сказал врач. — Поезжайте домой, хлопните сто граммов, поспите… к утру картина станет ясней. Договорились?
В прихожей он, не раздеваясь, опустился на стул. Почти сразу из комнаты вышла Наталья. Остановилась в дверях, прислонилась к косяку. Из комнаты доносился звук телевизора.
— Привет, — сказала она.
— Привет.
— Устал?
В ответ он пожал плечами.
— Ужинать будешь?
— У нас есть водка, Наташа?
— Господи! Водка… Дима, нам нужно серьезно поговорить.
Он поднял глаза, посмотрел на жену растерянно, непонимающе.
— Давай лучше завтра, — сказал он после паузы.
— Господи! Ты даже не хочешь спросить, о чем разговор?
— Я сегодня чуть не убил человека, Наташа. Понимаешь?
Она сделала шаг вперед, округлила глаза:
— Как? Кого?
— Костыля… Костю Лущенко. Ты его видела однажды.
— Господи, Димка! Это такой рыженький, улыбчивый, да?
Он ничего не ответил, встал со стула и снял куртку… Снял пиджак и увидел в зеркале свое отражение. Ремни оперативной сбруи с кобурой под мышкой слева… с пустой кобурой. Его табельный ПМ перекочевал в сейф прокурорского следака. Петрухин снял сбрую, забросил ее на антресоль.