Умелка
Шрифт:
И тут же Улина поняла, что ничего никому показывать не станет. Хочешь приходить на службу, когда заблагорассудится, работать, как придётся, то не смей срывать злость на коллегах, иначе случится перебор, и изощрённый женский разум может о чём-нибудь догадаться. Так что, сиди и не чирикай, молча глотай обидное прозвище.
— Чик-чирик! — сказала Улина.
Инга повернулась к ней.
— Что с тобой?
— Я говорю, что в ведьм не верю, во всяком случае, в таких, которые обо всём ведают. Ни разу подобных мудреек не встречала.
— А!.. Так я тоже не верю. Ни
Вот ведь дура образованная! Сама не верит, а настроение испортила.
Домой Улина ушла на полтора часа раньше, чем полагалось по расписанию. А что такого? Если считать с обеденным перерывом, получится шестичасовой рабочий день. Очень приличненько. А если отсиживать от звонка до звонка, то на службу и домой придётся ездить в час пик, поскольку к такси Улина испытывала непреодолимое отвращение. Сидишь рядом с незнакомым мужчиной, и то ли он от тебя зависит, то ли ты от него… В метро подобных неудобств нет.
На этот раз, в вагоне напротив Улины оказалась девушка, из тех, что у женщин вызывает глухую ненависть, а у мужчин неудержимое слюнотечение. Девице было лет семнадцать, но она уже вполне созрела для будущего. Фигурка, кажется готовая выпрыгнуть из платья. Личико, исполненное миловидности: вздёрнутый носик, ясные глазки, брови хорошей формы, не выщипанные, а лишь чуть подкрашенные, — всё было дивно хорошо. Особенно губки, прямо-таки ждущие мужчину. Чуть полноватые, влажно-блестящие, но при этом — никакого искусственного блеска, всё своё, незаёмное. Красавица читала электронную книжку, но Улина видела, что не столько она читает, сколько поглядывает, какое впечатление производит на окружающих.
На Улину впечатление было произведено самое негативное. Мужики Улине были напрочь не нужны, но это не значит, что какая-то шмакодявка может пользоваться у них успехом. За такое надо наказывать. Пусть она и ответит за обиду, нанесённую Ингой. Значит, я умелка? Вот и посмотрим, что я умею. Мастит наслать? Конечно, девственная грудка с гнойным маститом — это забавно, но ведь не полюбуешься, всё под платьишком, да и вылечивается мастит быстро. Куда изящнее — бородавка. Чёрная, с боб величиной, покрытая жёстким волосом и как раз на губе. Небось, поубавится охотников эти губки целовать.
Девушка обеспокоенно завозилась, почесала верхнюю губу.
Ага, почуяла! Это ещё что, вот дня через три, когда бородавка проявится, почувствуешь в полную силу. А я ещё с тобой в метро встречусь, погляжу, какую ты будешь книжицу читать…
Настроение сразу улучшилось. По дороге домой Улина зашла в «Ленту», купила какую-то ерунду: чипсы, пакетик фисташек, крекеры с солью. На кассе расплатилась пятитысячной бумажкой. Получила сдачу, а вместе с ней забрала обратно свою купюру. Цыганки, говорят, умеют на сдачу забрать всю дневную выручку, но на этом их и ловят. А так сама кассирша не сможет сказать, откуда взялась недостача. Главное, такую операцию проворачивать только в больших магазинах, где невозможно запомнить отдельного покупателя. В маленьких магазинчиках, ресторанах и ювелирных салонах расплачиваться нужно без обмана. Видеонаблюдение там ведётся, а посетителей с крупными
Улина зашла ещё в «О’Кей», где отоварилась вещами основательными: взяла пакет сливок для утреннего кофе, багет, пачку масла, упаковку бекона, нарезку сыра, какой подороже, пластиковый стаканчик крошечных помидорок-черри. Расплачивалась той же неразмерной пятитысячкой. Теперь она при покупках и деньгах, а то называть деньгами зряплату, которую начисляют в конторе, язык не поворачивается. Как называется учреждение, в котором она числилась, Улина не знала. При поступлении ей говорили название, но она его позабыла.
С пакетом в руках Улина подошла к своей квартире и обнаружила, что её ждут. Высокий мужчина, темноволосый и черноглазый, типичный телекрасавец, стоял, прислонившись к перилам.
— Здравствуйте, Лина, — произнёс он. — Вы говорили, что мы больше не увидимся, а я, как видите, и адресок ваш узнал, и имя. И пришёл в гости.
— Послушайте, как вас, Андрей?.. — я же сказала, что не хочу с вами знакомиться, так что, пожалуйста, уходите.
— Но имя моё вы запомнили. Это хороший признак, — остро улыбнулся Андрей. — И учтите, есть люди, с которыми проще переспать, чем объяснить, что вы этого не хотите. Я как раз такой человек.
Кажется, это была цитата, но на Улину цитаты не действовали.
— Я вас к себе не приглашаю, — отрезала Улина. — И без того из-за ваших домогательств я не могу появиться в любимом ресторане. Угодно, можете стоять на лестнице, но не вздумайте стучать в дверь. Звонок, кстати, не работает.
— Это я тоже выяснил, — любезно сообщил Андрей.
Дождавшись, когда ключ провернётся в замке, он обхватил Улину за плечи, втолкнул в квартиру и сам проскользнул следом. Дверь захлопнулась за их спинами.
— Вы что себе позволяете? Я думала, что вы хотя бы на насилие не способны.
— Вот ведь какая я какашка! — с готовностью подхватил Андрей, подталкивая Улину в сторону спальни. — На какие вещи способен, страшно подумать. А квартирка у тебя миленькая.
Больше всего в эту минуту Улину травмировала мысль, что утром она поленилась застелить постель, и та стоит расхристанная.
— Пустите, хуже будет!
— Что ты, глупенькая, будет лучше.
Проявляя чудеса ловкости и недюжинное знание дамских туалетов, Андрей раздевал Улину. Хотя, что там раздевать? — лето, жара, минимум одежды. И всё же, в каждом движении Андрея был виден профессионал. Чем-то он напоминал паука, пеленающего муху, только он не запелёнывал, а, напротив, снимал покровы. И муха ему попалась кусачая, о чём он не подозревал.
Казалось, ещё пара секунд, и Андрей добьётся своего, но тут наступило мгновение, определённое безошибочным инстинктом умелки. Рука Улины на секунду оказалась свободной, и Улина ударила растопыренной пятернёй по глазам насильнику. Два пальца вошли в глазницы на все фаланги глубиной. Андрей захрипел и, разжав захват, отвалился на бок. Улина отдёрнула руку. Жёлтый лак на ногтях окрасился алым.
Улина вскочила и бегом кинулась в душ. Нестерпимо хотелось поскорей смыть следы похотливых прикосновений.