Умереть, чтобы угодить
Шрифт:
— Там часто идет снег.
— Ну и что в этом плохого?
— Раньше я был патрульным. Ты представляешь, каково патрулировать улицы в снегопад?
Сара не стала удивляться, зная, что снег, выпавший слоем один дюйм, способен серьезно затруднить движение транспорта. Южане не привыкли к снегопадам — этой извечной головной боли полицейских и причины множества аварий. Каждый, кто случайно оказался одной памятной зимой в штате Нью-Йорк, помнил, сколько трагедий разразилось из-за снегопада.
Вдруг Сара заметила, что они направляются на юг, к окраине города.
— Куда мы едем?
— Как ты относишься к бейсболу?
Сара
— Это риторический вопрос?
— Сегодня у одного из моих двоюродных братьев два матча подряд. На первый мы не успеем, зато перекусим и подъедем как раз к началу второго. Джо-Джо играет между второй и третьей базами.
Очевидно, Джо-Джо звали двоюродного брата.
Бейсбол я люблю, но в этом пиджаке мне не просидеть несколько часов на холоде.
Под сиденьем у меня одеяло — толстое шерстяное. Мы устроимся на дешевых местах, обнимемся, закутаемся в одеяло, и никто ни о чем не догадается.
— Кроме меня.
— Надеюсь. А если нет — значит, я растерял все навыки или меткость.
Пожалуй, рядом с ним безопаснее всего быть в окружении людей.
— Ладно, я согласна, — сказала Сара. — Можем даже ограничиться хот-догами, если ты хочешь увидеть первый матч.
— Я знал, что ты меня поймешь! — обрадовался Кахилл.
Сидеть на холодной трибуне промозглым вечером, в окружении вопящих, смеющихся, болтающих родителей, их отпрысков, учителей и студентов оказалось гораздо забавнее, чем приходить на бейсбол по приглашению Дэниела или Ноэля. Во-первых, двоюродные братья и сестры Кахилла — а их собралось человек десять — оказались чокнутыми, но славными. Сара пришла к выводу, что в этой семье чувство юмора передается по наследству. Во-вторых, обниматься под одеялом было… не просто забавно.
Громадное одеяло оказалось очень теплым, как и обещал Кахилл. Он закутал в него их обоих, сумев укрыть даже ноги. От его жаркого тела и одеяла Сара вскоре согрелась, хотя этот апрельский вечер выдался таким холодным, что изо рта валил пар. Кахилл прижимался к ее левому боку, потирался о него твердым бедром, обнимал ее — постоянно, если не считать минут, когда порывисто вскакивал и сыпал яростной бранью судью — как потом выяснилось, еще одного своего двоюродного брата.
Несколько раз ему удалось даже справиться со своими чувствами. Его ласки были почти незаметными, разве что большой палец временами касался правой груди Сары, но Кахилл делал это не слишком настойчиво. Когда это случилось в первый раз, Сара смерила его взглядом в упор и обнаружила, что он с интересом наблюдает за игрой, с трудом сдерживая усмешку. В отместку она провела левой ладонью по его бедру — медленно, вкрадчиво, остановившись чуть ниже промежности. Кахилл напрягся, перестал улыбаться, и хотя продолжал смотреть на поле, его взгляд стал отчужденным.
Происходящее смущало Сару — вокруг были люди, хотя никто и не видел, что творится под одеялом. Вместе с тем ей безумно хотелось перестать дразнить Кахилла и коснуться его так, чтобы он забыл обо всем, а еще больше — повернуться, чтобы ее грудь легла ему на ладонь.
Но поворачиваться ей не пришлось. Кахилл справился без посторонней помощи.
От горячего прикосновения его ладони у Сары перехватило дыхание, большой палец задел ее сосок. Она почувствовала его даже сквозь лифчик, рубашку и пиджак, и оба соска тут же превратились в твердые бусинки, а низ тела выжидательно напрягся.
— Ты в порядке? —
Ей очень хотелось сжать пальцы, но не в ее правилах было хватать мужчин за гениталии на первом же серьезном свидании. Сара ограничилась тем, что просунула правую ладонь ему под рубашку и погладила волосы на груди. Основательно погладила. Кахилл не удержался и вздрогнул.
— Мне жарко, — призналась она. — Может, размотаем одеяло?
— Давно пора, — сдавленным голосом откликнулся он, и они вдвоем спустили одеяло до пояса. Остаток матча им пришлось согреваться кофе.
На следующий день Кахилл работал, поэтому сразу после матча повез Сару домой. Пока он целовал ее, она с умыслом удерживала обе его ладони в руках. Усмехнувшись, Кахилл поднял голову:
— Никто не держал меня за руки во время поцелуя с тех пор, как я окончил школу.
— И я со школы никого не ласкала через одежду.
— Здорово было, правда?
Сара невольно улыбнулась:
— Верно.
— Какие у тебя планы на завтрашний вечер? И все вечера на этой неделе?
— Ты хочешь, чтобы мы встречались каждый вечер?
— Я намерен взять тебя измором. Ничего другого мне не остается. Вот теперь расписание: завтра вечером мы идем в кегельбан…
— В кегельбан?
— Да, в космический. Это круто.
Что такое космический кегельбан, Сара не стала спрашивать.
— А в среду?
— В кино.
— В четверг?
— На концерт симфонической музыки.
От смешного — к возвышенному. Сара изумленно покачала головой; по крайней мере, скучать с ним не придется.
— В пятницу?
— Надеюсь, к тому времени мы рискнем заняться неистовым сексом.
Сара захлебнулась смехом. Кахилл небрежно прислонился к дверному косяку.
— Так мы будем встречаться? — спросил он.
— До пятницы — да.
— Посмотрим, — многообещающе заявил он и, насвистывая, направился к машине.
Он определенно следовал принципам Макиавелли.
Глава 15
Во вторник утром в газете появилась статья под заголовком «Недостаток улик — препятствие на пути к раскрытию убийства в Маунтин-Брук». Читая статью, Кахилл то и дело презрительно фыркал.
«Полиция Маунтин-Брук ограничивается кратким „без комментариев“ на все просьбы сообщить хоть что-нибудь о ходе расследования убийства отставного федерального судьи Лоуэлла Робертса. По-видимому, следствие зашло в тупик. Обеспокоенные горожане теряются в догадках: хватит ли опыта полицейским, которые на протяжении последних пяти лет не имели дела с убийствами?»
— Вот дрянь! — с чувством буркнул он, швыряя газету на стол. Все сотрудники следственного отдела злились, лейтенант рвал и метал. Его подчиненные не скрывали недовольства. Следствие и вправду зашло в тупик, но некомпетентность или недостаток опыта были тут ни при чем. Если бы болван, накропавший статью, удосужился проверить факты, он узнал бы, что следственный отдел полиции Маунтин-Брук считается одним из лучших, а его сотрудники имеют безупречную репутацию. Старший эксперт сам собирал вещественные доказательства и сделал это по всем правилам. Кахилл прежде служил в полиции Бирмингема, где убийства случались чаще; все остальные сотрудники располагали необходимым опытом. Они знали, как расследовать убийства, но не могли сотворить улики из воздуха.