Умереть, чтобы угодить
Шрифт:
— Разумеется. Намечается вечеринка? Последовала краткая пауза.
— Да, что-то в этом роде — ответ на приглашения, которые я недавно принял. Соберется человек пятьдесят.
Сара воспрянула духом. Среда уже заканчивалась, значит, придется как следует потрудиться, чтобы подготовиться к встрече гостей. Организатор застолий наверняка привезет своих официантов. Только бы удалось найти фирму, которая примет заказ.
— Я обо всем позабочусь, — пообещала Сара.
— Жаль, что все складывается именно так, — вздохнул Тревор.
Глава 28
Сара разочаровала
Сердиться на нее он не мог, помня о недавней трагедии, которую она пережила, но был очень недоволен. Как ей пришло в голову отказываться от такого предложения? Неужели она не видит, что этот дом создан для нее, что они оба — совершенство в своем роде? Никуда она не уедет, этого он не допустит. Он уже давно мечтал, как Сара будет заботиться о нем. Что ж, сначала ему придется позаботиться о ней.
Скорее всего, у нее сильный стресс. Сара не в себе. Она слишком бледна; ее мягкое сияние, которое так нравилось Тревору, исчезло. Надо удержать ее здесь, помочь оправиться, а когда ей станет лучше, она сама поймет, что должна остаться.
К счастью, он был готов ко всему. Нет, не случайно, а потому, что привык продумывать все до мелочей. Это и есть ключ к успеху, будь то в бизнесе или в личной жизни. Тревору и в голову не приходило, что Саре может не понравиться его дом, но такая вероятность существовала, и потому он не был застигнут врасплох. Еще вчера он видел, как потрясена Сара, как она несчастна и растерянна. Вскоре ей станет гораздо лучше, и она перестанет болтать чепуху.
В распечатках, доставленных из телефонной компании, обнаружились три звонка Ланкфордам, сделанных воскресным вечером из той же самой будки в «Галлериа-сентер». В четвертый раз им позвонили в понедельник вечером, примерно в то же время, когда были совершены убийства. Точно определить время смерти в отсутствие свидетелей было невозможно, назывались лишь приблизительные рамки. Но судя по всему, убийца собирался побывать у Ланкфордов вечером в воскресенье. По словам младшей дочери погибших, Меррил, которая училась в колледже в Тускалусе, ее родители в воскресенье поужинали с ней, они расстались только в одиннадцать. Это и продлило им жизнь почти на сутки, и позволило дочери в последний раз увидеться с ними.
Кахилл отчаянно жалел, что эти распечатки не попали к нему во вторник: Сара никак не могла сделать этих телефонных звонков, поскольку в воскресенье они не расставались ни на минуту. Он вообще жалел о многом — и о том, что познакомился с бывшей женой, и о том, что стал недоверчивым. Он уже понял, что попался в ловушку прошлого. Но больше такое не повторится. Что бы ни случилось, он будет думать о Саре, а не пропускать недавние события сквозь призму воспоминаний о Шеннон. Два года назад он освободился от нее эмоционально, а теперь — полностью. Шеннон потеряла всякую власть над ним.
Эти многочисленные звонки навели его на удачную мысль. Съездив в «Галлериа-сентер», Кахилл нашел наиболее удобно расположенную камеру и взял пленку, отснятую вечером в воскресенье и понедельник. Качество записи по-прежнему было дрянным, но на пленке Кахилл увидел того же самого таинственного незнакомца. Тот же стиль одежды, прическа, телосложение.
Вот он, убийца. Мерзавец. Сообщение Кахилла привело в негодование весь отдел. Но преступника по-прежнему никто не узнал. Несколько кадров было увеличено, и выяснилось, что он старательно прятал от камеры лицо. Никто из видевших снимки не воскликнул: «Постойте-ка, он мне кого-то напоминает!» Полиции требовался прорыв, слепой случай, чудо. Узнать преступника по фотографии мог только художник, обращающий внимание на линию челюсти и постановку ушей.
Миссис Ванетта не узнала убийцу, но ее так напичкали транквилизаторами, что она не узнала бы и родную мать. Никто из троих детей супругов не был знаком с таинственным незнакомцем — значит, другом семьи он не считался. Дочери Ланкфордов тоже не знали, кто он такой. Оставалось последнее предположение — товарищ по работе или деловой партнер. Но ни один из сотрудников Джейкоба Ванетты не узнал человека, изображенного на снимках. Но кто-то же должен был знать его! В дверь просунул голову Лейф Стрикленд, компьютерный гений отдела. Его глаза были широко раскрыты от возбуждения, волосы взлохмачены.
— Док, слушай, кажется, я поймал этого ублюдка! Все присутствующие толпой повалили к нему в кабинет. — Вот запись с автоответчика Ланкфордов, — пояснил Лейф.
Все записи, разумеется, были конфискованы — вместе с цифровыми аппаратами.
— Ты хочешь сказать, он оставил сообщение? — изумился Кахилл.
— Да нет! Видишь, на телефоне миссис Ланкфорд есть кнопка мгновенной записи: например, если кто-то начал бы угрожать ей по телефону, достаточно было бы нажать кнопку, и весь разговор записался бы на автоответчик. Она ничего не пыталась записать, она звонила в службу спасения, но была перепугана, верно? Она схватила телефон и случайно нажала не ту кнопку. Я прослушал все записи и наткнулся на какие-то странные шумы. Не знаю, чем они заинтересовали меня… просто звучали странно. Я переписал их, пропустил через программу, и…
— Не надо подробностей, — перебил Кахилл. — Выкладывай главное.
Лейф ответил ему оскорбленным взглядом гения, мечущего бисер перед невеждами.
— Ладно, слушай. Запись надо еще немного подчистить, убрать статические… — Под взглядом Кахилла он осекся и нажал кнопку.
Треск, шорох, хриплое дыхание перепуганного человека. Потом негромкий шелест, еле слышный скрип и глухой хлопок.
— Что это было?
— Последний звук — выстрел, — деловито объяснил Лейф. — Пистолет с глушителем. А теперь послушайте, что было до того.
Все напрягли слух, и Кахиллу показалось, что он слышит чей-то голос.
— Он что-то сказал. Этот подонок заговорил. Что это? Ты можешь разобрать?
— Как раз сейчас пытаюсь. Слова уже можно различить. Пока он снова перематывал пленку, в комнате воцарилась мертвая тишина.
Голос звучал еле слышно. Кахилл прищурился и сосредоточился.
— Кажется, «девчонка»…
— Браво! — воскликнул Лейф. — Это были слова «скверная девчонка». — Он снова включил запись, и теперь все разобрали два слова и похолодели.