Умереть впервые
Шрифт:
Жар заполнил его тело.
И мир разверзся под ногами. Стремительно рухнул и раскололся, открывая под ногами бездну. Таилег не видел никого. Он был тем самым озером, воды которого высосала жадная пропасть, и нездоровый, лихорадочный жар вновь подымался из глубин, чтобы принести с собой страдания, конца которым не было.
Но на сей раз на горизонте появились ярко-лазурные волны. Вода пришла в бесплодную пустыню, которой он стал. Волны приближались с пугающей скоростью, чтобы вернуть в него жизнь, и расплавленный камень двигался ей навстречу —
Томительно бежало время. Словно осужденный, который видит блик от топора в руках палача, Таилег — то, чем он стал, — следил за буйными, живыми волнами, что накатывали со всех сторон.
Яростный расплавленный камень и вода встретились в глубинах его существа. Боль вспыхнула, окрашивая мир в пурпурные тона. Стихия боролась со стихией. Огонь поглощал и разрушал тяжелые волны, превращая их в отвратительный пар и пятная пеплом выжженное добела небо.
Таилег смутно ощущал, как вздрогнуло его тело, в котором сошлись две противоборствующие стихии — внешняя и внутренняя, обе разрушительные, обе неистовые и непобежденные.
Вода и лава отступили, заполнив его дно стонущей, горячей коркой застывшего камня, что покрывалась сеткой трещин и пропускала еще не успокоившийся огонь.
И вновь накатили волны.
И снова боль скрутила его бестелесное существо, и Таилег закричал, хотя никто и не слышал его вопля.
Раз за разом схватывались стихии, и все выше вырастал слой камня. Вскоре уже утес, дымящийся и черный, преградил путь огню, запечатывая его, замуровывая своим весом.
Но волны по-прежнему накатывали. И Таилегу стало страшно, поскольку мощь водной стихии все усиливалась.
Удар — и стонут камни утеса, цепляясь друг за друга, не позволяя жадным волнам растащить их по всему свету.
Удар — и фонтан искрящихся брызг взлетает над утесом, обрушиваясь сверху тяжким молотом, стараясь найти хоть малейшую трещину…
…Таилег открыл глаза. Они все еще стояли внутри каменного кольца, но девушка вновь была облачена в арсан. Огонь, уже усмиренный, постепенно покидал его тело. Тот же знак, кольцо из полумесяцев, слабо светился на ее лбу.
Она что-то сказала на мелодичном, приятном для слуха наречии, но Таилег не понял ни слова. Тогда она коснулась ладонью его лба и тут же обратилась в хоровод искрящихся пылинок, стала дымкой, туманом, ветром.
Таилег стоял один. Четкость и уверенность заполняли его существо. Он вдохнул воздух, упиваясь его ароматом, и сделал шаг с возвышения.
Следующий шаг он сделал уже в комнате.
Ясно ощущая каждую клеточку своего тела, он обернулся, чтобы понять — откуда он здесь взялся, — как вдруг дверь распахнулась и в комнату ворвались люди, молча и страшно.
Несколько клинков прижали его к стене.
Прошла пауза, длиннее которой он не помнил, и низкий, недовольный голос рявкнул откуда-то с лестницы:
— Это он, недоумки. Оставьте человека в покое.
Клинки отодвинулись, и Таилег, ощущая наполняющую его звенящую пустоту, позволил себе упасть на пол и потерять сознание.
— Все в порядке…
Голос донесся словно сквозь толщу воды. Таилег рывком сел, стряхивая с себя обморок.
— Долго я так валялся? — спросил он пространство, и оно отозвалось голосом Рамдарона:
— Несколько минут. Давай, Таилег, поднимайся, у нас сейчас будет очень много забот.
Таилег послушно поднялся на ноги и вздрогнул, увидев отражение в зеркале.
— Когда вы здесь появились?
— Примерно пять-шесть минут после тебя, — ответил вновь появившийся на пороге Тарц. — Проклятье, это не Праздник, как я себе это представляю. Ничего удивительного, что нервы не выдержали, парень. Я такого тоже давно не видел, прямо мясная лавка какая-то. — Он поднес объемистую фляжку к губам и продолжил: — Хорошо, что хозяин этой несчастной гостиницы еще ничего не знает.
— Как это не знает? — изумился юноша.
— Да так. Тут все уже убрали. Тоже, на мой взгляд, без чертовщины не обошлось, — Рамдарон протестующе поднял руку, но промолчал, — прошли какие-то мрачные типы, залили все чем-то дымящимся — и на тебе, ни крови, ни покойников.
— Рамдарон, я выходил из дому? — спросил Таилег, вспоминая свое видение.
— Да нет, — ответил тот, подумав. — Мы тут все обошли, осмотрели все трупы, — Тарц недовольно скривился при этих словах, — потом услышали у тебя в комнате шорох и устроили небольшой штурм. Вот, собственно, как было дело. Здание было уже окружено, так что незамеченным из него было не выйти. А что? Провалы в памяти?
— Вроде того, — ответил Таилег, немного успокаиваясь. Теперь становилось ясно, что его «путешествие» сквозь зеркало было видением. Иллюзией. Сном. Правда, во многих отношениях сном приятным…
— Даал? — спросил Таилег и Рамдарон мрачно кивнул.
— Живого места не было, — пояснил он на словах. — Его мы чистильщикам не отдали. Сами похороним, позже.
— Я знаю, кого бы я похоронил, — начал Иррген, но с той стороны двери что-то заскреблось.
Кот ворвался в комнату, оставляя за собой влажные следы, и остановился перед своим хозяином, полностью выйдя из невидимости. Прошелся перед ним, прижав уши к спине и выразительно поматывая головой. Фыркнул и покосился на свидетелей пантомимы. Повторил ее еще раз. И сел, нервно подергивая усами.
— Так. — Рамдарон думал очень недолго. — Таилег, Тарц, следуйте за котом. Я постараюсь предупредить Наблюдателей и вызвать подмогу.
Кот тут же сорвался с места и исчез.
— Что я тебе — птица, мчаться на такой скорости? — недовольно заворчал Тарц.
— Что, собственно, все это означает? — спросил Таилег, пристегивая пояс и несколько устрашающе выглядевших предметов на пояс, на спину или в карманы. — Что у нас, война?
— Примерно, — ответил Рамдарон, уже выходя наружу. — Кот нашел следы того, кто устроил здесь беспорядок.