Умерев однажды, подумаешь дважды
Шрифт:
— Нет, — ответил Барнабас. — Я не думал, что Грейсиз нанимает херувимов, если защищаемой персоне нет восемнадцати.
Крошечное резкое фырканье заполнило мой разум.
— Как будто в нее кто-то влюбится? — свет насмехался. — Я ангел-хранитель. А не волшебник.
— Эй! — воскликнула я, оскорбленная, и шар света дернулся ко мне. Я отступила, когда он приблизился слишком близко. Грэйсиз, так? Больше похоже на светлячка из ада.
— Ты можешь видеть и слышать меня? —
— Слышать, да. Видеть? — Не особенно, нет. — Дезориентированная, я прекратила вертеться, и свечение село на колесо моего велосипеда и исчезло. Барнабас фыркнул, и свечение появилось снова и потускнело.
— Восхитительно, — протянул Рон. — Сто семьдесят шесть, это временное задание, выполняй свою часть до смерти. Береги ее, и я хочу немедленно знать, если что-нибудь неприятное подойдет на расстояние 30 локтей к ней.
Свет поднялся с велосипеда и переместился ко мне. — 30 локтей. Тааак тооочно!
Так точно? Это ведь ангел, так?
Рон в последний раз посмотрел на меня с предостережением вести себя хорошо, схватил Барнабаса за руку и потащил прочь.
— Я вернусь, когда смогу. Ах, и мне нравятся твои волосы. Они очень… ты.
Я пыталась не хмурить брови, когда ощупывала кончики волос, потом вздрогнула, когда они вдвоем исчезли. Я с шумом вздохнула, и фактически увидела, как тени сдвинулись к более позднему времени. Не сильно. Может быть, всего на несколько секунд, но Рон останавливал время, чтобы замести свои следы.
Мой камень был теплым, как будто реагировал на его собственный амулет, и я держала его крепко. Смотря из тени на залитую солнечным светом парковку, я размышляла о том, что мир выглядит гораздо более опасным.
Впервые за четыре месяца я была одна.
Глава 3
— Ненавижу, когда он делает это, — пробормотала я, вздрагивая, когда мой ангел-хранитель пролетел передо мною.
— Делает что? — прозвенел он.
Пожалуй, не совсем одна. Вздыхая, я потянулась за велосипедом.
— Останавливает время, и вот так двигает солнце, но вообще-то я не с тобой разговаривала. Если бы кто-нибудь увидел меня беседующей с воздухом, я бы определенно попала в клинику для извращенцев, и это в начале учебного года. Только не в мой выпускной год. У меня не было времени выпутываться из этого снова. Однажды, ты приходишь в школу с крыльями летучей мыши на Хэллоуин — и такое прилипает к тебе навсегда. Я слабо улыбнулась. Моя подруга Вэнди, вернувшаяся во Флориду, тогда тоже их надела. Это сделало шутки о сексе с близняшками почти смешными.
Световой шар негодующе взревел.
— Ты —
— Смотрите, кто говорит, — парировала я и закинула ногу на велосипед. Я нажала на педаль, и колеса болезненно скрипнули, удерживая меня от движения.
— Эй! — воскликнула я, когда поняла, что моя передняя шина была спущена. Мой ангел-хранитель смеялся. Это должно было быть так: он ярко переливался всеми цветами радуги.
— Что ты сделал с моим велосипедом? — спросила я, хотя это было очевидно.
— Защищаю тебя! — пропел он весело. — Разве ты не чувствуешь себя безопаснее?
Мои мысли обратились к пятимильной дороге домой.
— Защищаешь меня от чего? — огрызнулась я. — От единственного желания быть обычной школьницей?
Вне себя, я потащила велосипед по раскаленному тротуару к дальнему выходу. Глупый ангел-хранитель. Какого черта с ним творится?
Я обернулась на скрип отворяющейся школьной двери и увидела входящего парня в тренировочных шортах. Еще двое следовали за ним. Тренировка на треке в августе?
— «Однажды на свете девчонка жила, была как принцесса собою горда», — Грейсиз 176 навис у меня над ухом. — «Локоны светлые, лицом хороша, пока у меня шампунь не взяла».
— Очаровательно, он еще и поет, — проворчала я, и ангел захихикал, притворяясь, что окутывает меня облаком холодного воздуха. Позади меня, сквозь шум закрывающихся дверей и заводящихся моторов зазвучали голоса. Первый грузовик просигналил мне, и я, чтобы избежать встречи, повернула направо, с трудом волоча мой велосипед туда, где заканчивалась стена, и начинался холм, ведущий к главной дороге.
Кто-то нажал на клаксон, но я не обратила на это внимание. Холм был крутым, и когда передо мной появилась полоса земли, покрытая чахлым кустарником, меня повело в сточную канаву, полную камней размером с мою голову. В тот момент, когда я ее заметила, моя передняя шина застряла, и руль велосипеда въехал мне прямо в живот. Я страдальчески выдохнула и, посмотрев наверх, обнаружила грузовик, остановившийся на вершине холма. Супер. У меня, блин, были зрители.
— «Однажды девчонка с великом шла, думала, что на прогулке была».
— Заткнись! — заорала я и услышала, как со стуком захлопнулась дверца. Мои плечи тяжело опустились, и я почувствовала слабость. Это был Джош. Джош со школьного вечера. Тот самый парень, который проводил со мной время только потому, что наши отцы вместе работали и договорились об этом. Я была «одолжением». И, когда Джош случайно проговорился об этом на балу, я разозлилась и ушла — с Сэтом/Кайросом. Отлично. Я редко видела Джоша с тех пор как умерла, только иногда встречала его в холле. Теперь, опираясь на свой велосипед, я смотрела, как он улыбался мне, прислонившись спиной к дверце грузовика и скрестив ноги.