Умирающий свет
Шрифт:
И вот они снова в воздухе. Снова был ветер, небо, и Дерк снова погрузился в мысли. Гвен вела машину дальше на юг, затем повернула на восток. Дерк молчал, устремив вдаль задумчивый взгляд. Время от времени Гвен посматривала на него и невольно улыбалась.
Наконец они увидели море.
Город возвышался на изрезанном берегу залива, темно-зеленые волны которого, пенясь, разбивались о полуразрушенные причалы. Пока они кружили над городом, Гвен сказала Дерку, что назывался он Маскел-у-Моря. Что-то в нем напоминало древние города, хотя его построили одновременно с другими городами Уорлорна. Узкие улочки круто огибали покосившиеся разноцветные башни. Весь город был выстроен из кирпича всевозможных расцветок: голубого, красного, желтого,
Они приземлились на одном из волнорезов, казавшемся прочнее других, и, послушав рокот прибоя, отправились бродить по городу. Повсюду царило запустение, все было покрыто слоем пыли. Над пустынными, открытыми всем ветрам улицами возвышались купола и башни покинутых зданий. Некогда сияющие краски померкли. Кирпичи крошились, а разноцветная пыль проникала повсюду, забивалась в горло. Маскел строили не очень прочно, и теперь он был мертв, как и Двенадцатая Мечта.
– Все это кажется очень примитивным, – нарушил молчание Дерк. Они стояли на перекрестке у глубокого колодца, выложенного камнем. В глубине его плескалась черная вода.
– Как будто создано в докосмическую эру. Судя по всему, у них допотопная культура. Похоже на Брак, только еще примитивнее. На Браке все-таки кое-что сохранилось из старых технологий, не запрещенных их религией. Но здесь, похоже, утрачено все.
Кивнув, она провела рукой по краю колодца. Пыль и мелкие камешки посыпались в его черный зев. На левой руке Гвен тускло блеснул браслет. Дерк вздрогнул и задумался в который уже раз: что он означает? Клеймо рабства – или знак любви? Но он постарался отвлечься от этих мучительных вопросов.
– У людей, которые строили Маскел, почти ничего не было, – рассказывала Гвен. – Они прилетели из Забытой Колонии, которую внешнепланетяне иногда именуют Землей Леты, но сами они называют свою планету только Землей. На Верхнем Кавалаане колонийцев называют Потерянным Народом. Кто они, как попали на свою планету, откуда?.. – она улыбнулась и пожала плечами. – Никто не знает. Тем не менее в Запокровье они прибыли раньше кавалаанцев и, возможно, даже раньше «Мао Цзедуна», который первым в истории человечества проник за Покров Искусителя. Старые кавалаанцы считают их оборотнями, хрангскими демонами. Но они скрещиваются с людьми всех планет и производят человеческое потомство. Живут они замкнуто, не проявляя особого интереса к другим мирам. Их культура примерно на стадии Бронзового века, основное занятие – рыболовство.
– Удивительно, что они вообще сюда прилетели, – заметил Дерк. – Да еще не поленились выстроить город.
– О! – Воскликнула она, улыбаясь и смахивая в колодец камешки, падавшие с легким всплеском. – Но города должны были строить все, все четырнадцать внешних планет. Это же была главная идея Фестиваля. Вулфхеймцы нашли Забытую Колонию несколько столетий назад. Они же вместе с тоберианцами и привезли сюда Потерянных Людей. Конечно, своих кораблей у них не было. Будучи рыбаками на своей планете, они и здесь стали рыболовами. Опять же вулфхеймцы вместе с людьми Планеты Темновинного Океана создали для них море. Маленькие темнокожие мужчины и женщины, обнаженные по пояс, ловили рыбу с маленьких лодочек плетеными сетями и жарили ее на огне. А поэты и уличные певцы веселили народ. Туристы толпами валили в Маскел. Всем хотелось послушать странные песни, поесть жареной рыбы, покататься на лодке. Но я не думаю, что Потерянные Люди очень уж любили свой город. За месяц до окончания Фестиваля их уже здесь не было. Они даже не разобрали палаток, и, если поискать, в домах можно найти оставленную одежду и утварь.
– Ты искала?
– Нет, но мне рассказывали. Кирак Редстил Кавис жил здесь одно время. Бродил по городу, написал о нем несколько песен.
Дерк посмотрел вокруг, но ничего интересного не увидел. Поблекшие кирпичи, пустые улицы, окна без стекол, смотревшие тысячами слепых глазниц, пестрые тенты, громко хлопавшие на ветру, – ни чего больше.
– Еще один город призраков, – прокомментировал Дерк.
– Нет, – возразила Гвен. – Не думаю. Потерянные Люди не вкладывали душу ни в этот город, ни в эту планету. Их призраки вернулись на родину вместе с ними.
В тот момент город показался Дерку еще более пустым. Он поежился от странных слов, промелькнувших в его голове: «пустее пустоты».
– Лартейн – единственный жилой город? – спросил он.
– Нет, – ответила она, отворачиваясь от колодца. Они двинулись по узкой улочке к морю. – Теперь я покажу тебе обитаемый город, если хочешь. Пошли.
Снова поднявшись в воздух, они полетели дальше сквозь сгущавшуюся сумрачную дымку – большую часть дня они потратили на Маскел. Толстый Черт низко висел над западным горизонтом, одно из четырех желтых солнц уже исчезло из виду. Вечерние сумерки пришли на смену дневным.
На этот раз Дерк вел машину. Он нервничал. Гвен положила руку поверх его ладони и давала ему короткие указания. День почти прошел, а ему так много надо было сказать, о многом спросить, принять решение. Он еще ничего не сделал. Но он дал себе слово: скоро.
Двигатель аэромобиля еле слышно гудел, Дерк плавно вел машину, оставляя позади километры зыбкой тьмы. Гвен сказала, что обитаемый город находится на западе. Они летели точно на запад, навстречу закату.
Вечерний город представлял собой единственное здание серебристого цвета, основание которого находилось далеко внизу среди пологих холмов, а вершина на два километра возвышалась над облаками. Он словно весь состоял из света: его металлические, лишенные окон стены излучали пульсирующее сияние. Зарождаясь у самого основания выраставшей из скал гигантской иглы, волна света катилась по ней, поднимаясь все выше и выше, становясь ярче по мере сужения иглы. И вот, стремительно взлетев на головокружительную высоту, сияние достигает заоблачного кончика иглы и вспыхивает ослепительным блеском. В это время зарождались и катились ввысь одна за другой новые волны света.
– Челлендж, что значит «вызов», – произнесла Гвен название города, когда они к нему приблизились. – Это слово не просто имя – оно выражает намерение его строителей. Он был сооружен урбанистами с Эмерела, чьи города представляют собой черные стальные башни, расположенные среди холмистых равнин. Каждый такой город является целым государством, и большинство эмерельцев никогда не покидает зданий, в которых они появились на свет (хотя те, кто покидал, становились самыми знаменитыми путешественниками во всей Вселенной). В серебристом Челлендже собрано все лучшее из эмерельских черных башен, только он в три раза выше и в два раза надменнее каждой из них. Питаемый термоядерной энергией, автоматизированный, компьютеризированный и самоподдерживающийся город-шпиль – воплощение археологической философии эмерельцев. Эмерельцы хвастливо заявили, что город бессмертен, что само его существование убедительно доказывает, что технологический уровень Окраины (во всяком случае, уровень Эмерела) ничуть не уступает достижениям Новоостровья и Авалона и даже самой Старой Земли.
На наружных стенах сооружения на разных уровнях виднелись черные поперечные щели – посадочные площадки. Дерк направил машину к одной из них, и ее темнота озарилась гостеприимным светом. Десятиметровой высоты пролета было вполне достаточно, чтобы без затруднения посадить аэромобиль на обширной посадочной площадке на сотом уровне.
Когда они выбирались из машины, откуда-то раздался низкий голос:
– Добро пожаловать, – произнес он. – Я – Голос Челленджа. Позвольте мне оказать вам гостеприимство.