Умножающие скорбь. Как выжить в эпоху войны элит
Шрифт:
С этим идеологическим вирусом в качестве нашего оружия, США смогут вести самую мощную биологическую войну и выбирать, исходя из стратегии национальной безопасности, какие цели-народы нужно заразить идеологиями демократического плюрализма и уважения индивидуальных прав человека».
С. Манн искренне полагал, что при помощи подобного программирования можно либо «отложить создание критического состояния, либо поощрить его, и направить развитие системы в нужное русло». При этом, «в действительности, сознаем это или нет, мы уже предпринимаем меры для усиления хаоса, когда содействуем демократии, рыночным реформам, кода развиваем средства массовой информации через частный сектор».
Особо следует подчеркнуть, что Стивен Манн не имел ни математического, ни физического образования, а был специалистом по английской классической литературе. Затем перешел на дипломатическую работу и обслуживал в основном интересы кругов, близких к Пентагону. Впервые его прикладная концепция была обнародована спустя два года после опубликования первых работ по «мягкой силе» в 1992 году в журнале военного колледжа Армии США, в томе 22 под названием «Теория хаоса и стратегическое мышление» [17] . Кроме своей основной работы несколько позже он опубликовал работу «Теория сложности и политика национальной безопасности» в книге «Сложность, глобальная политика и национальная безопасность», изданной Университетом национальной обороны.
17
http://spkurdyumov.ru/what/mann/
В своих статьях, посвященных прикладным аспектам теории хаоса, он обслуживал пентагоновскую стратегию, связанную с крахом Советского Союза. Эта стратегия впервые была опубликована в марте 1992 года и утверждена еще Президентом Джорджем Бушем-старшим, и с тех пор неуклонно реализуется сменяющими друг друга республиканскими и демократическими администрациями.
Она предусматривает, что «первая и главная цель стратегии состоит в том, чтобы предотвратить повторное появление любой новой сверхдержавы на территории бывшего Советского Союза или в каком-либо другом месте. Цель состоит в том, чтобы Соединенные Штаты Америки никогда впредь не сталкивались с угрозой, сравнимой с Советским Союзом. Это является главным фактором, лежащим в основе новых глобальных и региональных стратегий. Практически они должны обеспечить условия, которые предотвратят доминирование любой враждебной силы в регионах, ресурсы которых достаточны для создания в перспективе новой глобальной власти. К таким регионам относятся Западная Европа, Восточная Азия, территории бывшего Советского Союза и Юго-Восточной Азии» [18] .
18
Выдержки из «Руководства Пентагона по предотвращению повторного появления нового соперника», опубликованные газетой New York Times 08.03.1992 г.
Прикладная теория управляемого хаоса Стивена Манна как раз и была призвана предоставить инструментарий для деструкции территорий и ресурсных баз потенциальных кандидатов в новые сверхдержавы. В первые годы после своего появления теория в основном не выходила за пределы государственного департамента и учебных учреждений Министерства обороны США.
Ситуация изменилась с приходом к власти Администрации Дж. Буша-младшего. Вице-президент Д. Чейни и министр обороны Р. Рамсфилд всерьез восприняли дилетантские построения С. Манна. Это тем более удивительно, что именно в Соединенных Штатах расположен Институт сложности в Санта-Фе, который является одним из мировых лидеров в сфере изучения нелинейных, неравновесных процессов. Более того, в этом институте Стивен Манн выступал несколько раз со своей концепцией и был жесточайшим образом раскритикован. В результате дилетантизма, воцарившегося в Вашингтоне в последние десятилетия, пропагандист-популяризатор последовательно направлялся на работу в ряд ключевых горячих точек. Итоги его работы там говорят сами за себя.
Подавляющая часть проблем, с которыми сталкиваются в настоящее время Соединенные Штаты в самых разных уголках планеты, от Египта до Ирака, от Нигерии до Афганистана, является результатом их же собственных неразумных, авантюристических действий, в значительной степени связанных с реализацией стратегии «управляемого хаоса».
Теория хаоса – это не что иное, как общеупотребительное название теории динамических, стохастических, нелинейных систем. Отличительной особенностью этой теории является то, что она научилась выделять широкий круг существующих в природе и обществе систем и процессов, которые характеризуются высокой неустойчивостью и неопределенностью. Как правило, эти характеристики присутствуют не всегда, а появляются лишь на определенной стадии существования системы. Эти стадии называют еще самоорганизованной критичностью, режимом с обострением, повышенной турбулентностью и т. п. [19] Названия разные, но суть одна. Будущее таких систем практически невозможно предсказать. Более того, выбор того или иного варианта дальнейшего существования системы в немалой степени случаен. Еще более важно то обстоятельство, что малые воздействия на систему порождают очень большие последствия. Причем, как говорят математики, зависимость между функцией и аргументом имеет не одно, а много решений. Т. е. оказывая малое воздействие, никогда наперед не знаешь, какой будет результат.
19
Е.Н. Князева, С.П. Курдюмов. Основания синергетики. Режимы с обострением, самоорганизация, темпомиры. – СПб.: Алетейя, 2002.
В общем, все это азы математики, синергетики, теории сложности. Однако в мире, где пропагандисты выступают в роли аналитиков и обслуживают дилетантов-политиков, незнание базовых принципов используемых методов чревато разрушительными последствиями. Что, собственно, и проявляется в большинстве внешнеполитических акциях США последнего времени.
Любой выпускник приличного университета или человек, поварившийся в бизнесе, военном деле, или побывавший в горячих точках, если задать ему вопрос об управляемом хаосе, не колеблясь, ответит, что речь идет об оксюмороне. Хаос можно организовать или создать, но управлять им еще никто не научился в силу изложенных выше обстоятельств. Поэтому после каждого вмешательства американцев остаются фейл стейт и зоны перманентных боевых действий, типа Сомали, Йемена, Афганистана, Ирака и других стран Ближнего Востока, лесных районов Колумбии и т. п. В свою очередь, в последующем эти регионы становятся рассадниками мирового терроризма, наркотрафика, работорговли, торговли оружием и т. п. И все это, так или иначе, проникает в Америку и Европу. В общем, концепция управляемого хаоса обернулись вторжением хаоса в сами Соединенные Штаты и другие страны Запада.
Надо сказать, что американский истеблишмент, несмотря на множество сложностей и недостатков, способен быстро учиться на собственных ошибках и извлекать уроки не только из чужих, но и из своих неудач. Поэтому в начале десятых годов теория С. Манна стала подвергаться уничтожающей критике в самих Соединенных Штатах, и была фактически снята с вооружения в качестве одного из основных внешнеполитических методов.
Еще одним до поры до времени эффективным методом реализации стратегий «мягкой», а затем «умной» силы были «оранжевые», «цветные» революции, базировавшиеся в первую очередь на комплексе работ Джина Шарпа о так называемых «ненасильственных революциях». Фактически Джин Шарп поставил перед собой задачу классифицировать, кодифицировать и привязать к конкретным ситуациям все наблюдавшиеся в истории методы ненасильственных действий. В итоге, в своей работе «Power and Struggle (Politics of Nonviolent Action, Part l)» («Власть и борьба (Политика ненасильственных действий, часть I)»), изданной еще в 1973 году, он выделил 198 методов ненасильственного протеста и убеждения.
Теория Шарпа всегда носила некий флер мошенничества. Ведь начиная ненасильственные действия, оппозиция, революционеры и гражданские активисты всегда провоцируют власть на неоправданное насилие или на неадекватное насилие. А когда это происходит, выдвигают лозунги о необходимости вооруженной борьбы с «кровавой» властью. Поэтому грань между ненасилием и вооруженным мятежом часто отделяет полшага. Если власть не делает ошибок, то ей помогают это сделать. В принципе, такие провокационные методы известны давно. И не Шарп их основоположник. Достаточно вспомнит деятельность Парвуса во время Русской революции 1905 года.
Особенностью сегодняшнего момента в переходе от ненасилия к вооруженному мятежу и перевороту является использование современных информационных технологий. Онлайн трансляции с места событий втягивают в сами события мгновенно огромные массы людей. Недавний пример арабских революций и Майдана тому подтверждение.
Не так давно в ведущем учебном центре по подготовке специалистов по «оранжевым» революциям, во Флетчеровской школе Университета Тафтса, США совместно с ведущим центром по разработке методов сопротивления власти – Международным центром по ненасильственным конфликтам (ICNC) была проведена в полузакрытом режиме большая конференция «Ненасильственное сопротивление: вчера, сегодня, завтра».
Работа конференции была выстроена вокруг обсуждения докладам. Стефан и Э. Ченовез «Why Civil Resistance Works: The Strategic Logic of Nonviolent Conflict». В докладе были изложены результаты статистического исследования всех гражданских конфликтов в мире за 1985–2013 годы. По итогам анализа выяснилось, что движения гражданского сопротивления добились успеха в 55 % зафиксированных случаев, в то время, как военные противостояния власти имели успех только в 28 %. В итоге был сделан вывод о том, что «гражданские ненасильственные кампании обеспечивают устойчивый переход к демократии в два раза чаще, чем вооруженное противостояние с властью».