Умные растения
Шрифт:
Мы возвращаемся на «Маленькое ранчо». Иэн Болдуин тоже «дома» — так он называет станцию. Короткое путешествие в Европу прошло успешно, лишь на обратном пути таможня специально задержала его. Он уверен, у них в бумагах есть отметка: «Нелегальный провоз мелких животных» или что-то в этом роде. Может, даже: «Контрабанда личинок». В любом случае тот же самый служащий, который тогда задержал его с куколками, вежливо попросил Иэна войти в служебное помещение для переговоров. Даже чересчур вежливо. И тут беседа приняла неожиданный поворот. Он посмотрел кое-что в Интернете, начал служащий, и теперь знает, что за величина Иэн, он даже нашел его статью в «Нэшнл джиографик». Исследователь пока еще не понял, к чему вся эта история; дружелюбие
13
Богарт, Хамфри (или Хемфри) ДеФорест (1899–1957) — американский актер. Цитируемая фраза прозвучала в фильме «Касабланка» (1943). Роль Богарта в этом фильме была отмечена премией «Оскар» (1943).
Контрабандный товар выжил — и сделал то, что ему было положено. Качественный продукт из Йены. Ну а наши куколки для фильма? В течение последующих дней я носил их с собой. Брал в машину, в самолет, клал в карман брюк, когда ходил пешком. Они так и не вылупились. А в какой-то момент даже прекратили шевелиться. Удручающе. И досадно. И дорого, добавил бы мой продюсер. И все же я прихватил с собой ту засохшую ветку, на которой должен был отдыхать каролинский бражник, и положил ее в чемодан.
Опасные каролинские бражники
Полгода спустя, в середине зимы, мы снова нашли ей применение. В институте Общества имени Макса Планка в заснеженной Йене. И здесь работа с куколками оказалась на редкость простой. На столе мы воссоздали участок пустыни. Даже с использованием оригинальной почвы из Большого Бассейна, которую Дэнни заранее привез сюда. Наша ветка так же естественно чувствует себя в земле, как в свое время в штате Юта.
— Не хватает только гремучей змеи, — заявляет Брайан, готовя задник из синей ткани.
Дэнни наблюдает за готовыми к вылупливанию куколками, взятыми из его собственных запасов. С криком: «Началось!» — он погружает одну из них в пустынную почву, и менее чем через две минуты каролинский бражник появляется в кадре. Вот — пожалуйста. Так бы сразу!
Дэнни оказался прав. Неуклюже передвигаясь, бражник берет курс на нашу ветку. Он взбирается на нее, оказываясь в идеальной по отношению к камере позе. Отдыхает. Подсыхает. Расправляет свои крылья, как и положено. И улетает прочь.
Позднее в фильме все описанное будет происходить в горах Сьерра-Невады, которыми мы заменим синий фон задника. И никто не заметит этого. Если только прежде не прочитает эти строки.
Время от времени моя нечистая совесть дает о себе знать. Можно ли обманывать зрителей, выдавая маленькую стерильную лабораторию за далекую пустыню? Но потом я говорю себе, что бабочка была настоящей, а фон — оригинальной фотографией и что мы просто очень естественным образом свели все это вместе. И если ревнители документальных фильмов вздумают упрекнуть меня — мол, речь идет об искажении реальности, — тогда
В любом случае ключевая сцена уже у нас в кармане. Драма дикого табака может наконец развиваться дальше — на оригинальной сцене, в Большом Бассейне штата Юта. С наступлением темноты мы ждем, стоя на возвышенности, где цветет дикий табак. Растение должно манить к себе вылупившихся бражников мандука, считает Дэнни, и он прав. Вот первый мотылек подлетает к табаку, у него даже глаза блестят, отражая свет наших налобных фонарей. Он, словно вертолет, зависает над одним из цветков, разворачивая свой длинный гибкий хоботок. Ему требуется несколько попыток — только потом бражник запускает хоботок в чашечку цветка. И вот в брюшко уже течет бодрящий нектар. Заправка в полете.
Пока это идет на пользу табаку, потому что так осуществляется транспортировка цветочной пыльцы. Однако следующее действие уже не очень-то ему нравится: бражник сворачивает свой заправочный хоботок и начинает деликатный летный маневр. Кружась, он приближается к листу, выгибает брюшко и приклеивает крошечное яйцо на обратную сторону листа. Готово. Бражник уже на пути к следующему растению, которое точно так же снабжает одним яйцом. В общей сложности он отложит до тысячи яиц в течение четырнадцати дней своей жизни.
Зеленоватое яйцо меньше, чем горошинка перца, и столь же мала вылупившаяся из него гусеница. С дерзко вытянутым вверх хвостиком она выглядит мило и безобидно. Идеальный образ маленькой Очень голодной гусеницы. И ведет она себя так же, как ее литературный прототип: несколько раз вскидывает голову то в одну, то в другую сторону, будто хочет обнаружить самое выгодное место на листе, а затем — только чавканье и слышно. Она грызет лист. Гусеница ела, ела, «но она все еще была голодна».
Что ж, такое у нас уже было, еще в первом раунде, когда саранча и гусеницы совок набросились на табак — и в конце концов растение прогнало их прочь при помощи оглушительного никотинового удара. На этот раз все по-другому. Гусеницы каролинского бражника — это пожирающие машины особого рода: они совершенно не проявляют беспокойства по поводу яда — отрава ничего им не сделает. Гусеницы мандука не восприимчивы к никотину. А потому они — самые серьезные противники и заклятые враги дикого табака.
Гусеницы беспрепятственно набивают себе брюхо. Вес съеденного за день превышает их собственный. Размер гусениц и страсть к пожиранию растут прямо пропорционально. К тому же они снабжены яркой раскраской: белые полосы на зеленом фоне да еще ряд отпугивающих более темных пятен-глазков. Предостерегающий окрас сразу бросается в глаза, и не напрасно. Пища с содержанием никотина, в свою очередь, сделала гусениц мандука ядовитыми и невкусными. Ко всему прочему они еще бодаются, кусаются, плюются и издают угрожающие щелкающие звуки. Это гусеницы-монстры, которых обходят стороной перепела и ящерицы. А если какая-то птица окажется столь неопытной и не обратит внимания на это предупреждение, торчащий хвост послужит своего рода громоотводом. Он нечувствительный и легко перенесет нападение (рис. 7).
Гусеница каролинского бражника чрезвычайно сильна. Когда ее кормовое растение уже не дает достаточно пищи, мандука по земле уходит к следующему, пусть оно всего лишь в метре от предыдущего. Через три-четыре недели гусеница уже толщиной с палец, и теперь листья прогибаются под ее весом. Пришло время зарыться в землю и окуклиться. Дальнейший ход событий мы уже знаем.