Умные сволочи
Шрифт:
— Мы опечатали комнату, где был убит ваш брат. Так что вы не пытайтесь туда проникнуть, — напоследок предупредил Земской.
— А в другие комнаты мне можно пытаться проникнуть? — она не скрывала издевки.
— Ну, не выгонять же вас на улицу, — посочувствовал Земской, хотя весь его вид свидетельствовал, что он не прочь был бы это сделать.
Когда капитан ушел, наступил черед Николая и Людмилы. Они вновь принялись успокаивать ее.
Поговорив немного, Николай и Людмила ушли домой, наказав, чтобы она в любой момент, не стесняясь, к ним
Самым трудным оказалось уложить Алешку. Тот, чувствовалось, был напуган и жался к матери, когда та его пыталась убаюкать здесь же в гостиной на диване — на верх Алексей категорически отказывался подниматься. Наконец он уснул, а она осталась сидеть возле него.
Какое-то время она еще была спокойна. А затем… Алина осознала случившееся. Она потеряла мужа, а теперь вот еще и брата. Родители умерли давно. Теперь получается… Теперь получается, что, кроме Алешки, у нее никого нет из родных.
И она дала волю слезам. А рядом тревожно спал Алешка.
Заснула Алина под утро. Со слезами на глазах.
Она проспала около двух часов, и разбудил ее стук в дверь. Алешка еще спал, и она поспешила открыть входную дверь.
На пороге стоял невысокого роста средних лет мужчина в огромных дымчатых очках и с папкой под мышкой. От мужчины разило потом.
— Обалденный, — ошарашил он с порога, даже не поздоровавшись.
— Чего?! — Алина тряхнула головой, словно отгоняя остатки сна.
— Моя фамилия Обалденный. Я следователь из облпрокуратуры, — нисколько не смутился визитер.
— Обалдеть мож… — начала она, но тут же прикусила язык. — Простите.
Алина посмотрела на часы, было начало десятого, и тяжело вздохнула. Следователь не замедлил явиться.
— Ничего, — благодушно махнул рукой следователь. — Можете называть меня по имени-отчеству — Захар Захарович.
— Ваши родители большие оригиналы, — заметила она.
— Ага, — не стал спорить Обалденный. — Моя мать вышла не по любви. Отца моего ненавидела. И когда я родился, к его фамилии подобрала и имечко. Разрешите?
Она хотела было отойти в сторону и впустить следователя в дом, но тут вспомнила, что Алешка еще спит, и предложила:
— Может, мы поговорим во дворе? У меня в саду есть столик, скамейки. В доме сын спит.
— В саду? Можно и в саду, — согласился Обалденный и посмотрел на голубое без единого облачка небо. — Погода отличная. Вполне можно и на свежем воздухе.
Под раскидистой яблоней Обалденный уселся за столик, положил на него свою папку, из которой извлек бумагу и ручку.
— Сначала небольшая формальность, — предупредил следователь и принялся аккуратно выводить ее фамилию, имя, отчество. После этого он деликатно попросил ее рассказать все, что произошло у нее прошлым вечером и ночью. Она повторила то, что уже рассказывала Земскому.
— Меня вот что смущает, — поделился своими сомнениями Обалденный, закончив записывать в протокол ее рассказ. — Во-первых, пистолет. По предварительному осмотру пальчики на нем отсутствуют. Однако из него стреляли. И можно не сомневаться, что это именно то оружие, из которого был убит ваш брат. Заключение баллистов будет позже. Но это формальность.
— Вот как, — враждебно отнеслась к этому заявлению Алина. — Формальность. Для себя вы уже все решили.
— Вы выслушайте меня, пожалуйста, — миролюбиво прервал ее следователь. — Пистолет найден в вашем гараже, в вашей машине. Как он там оказался, вы не знаете. Брат ваш ушел из гостей раньше вас. Правда, не намного. По вашим же словам. Однако вы никого постороннего не видели, ничего не слышали.
— Было открыто окно, — напомнила она ему.
— Да. Вполне возможный путь отступления. К сожалению, под окном асфальтированная дорожка, так что если кто и выпрыгнул из окна, следов, как понимаете, никаких не осталось.
— Что значит, если кто выпрыгнул? Вы считаете, что это я сама открыла окно?
— Ну, не нужно уж прямо так, — засмущался Обалденный, словно обвинять кого-то ему было выше сил.
— А что нужно прямо так? — взъелась Алина.
Земской недвусмысленно намекал на то, что она на прежней службе могла поехать умом, теперь и этот со своей идиотской фамилией склоняется к этому же.
— Я оперирую фактами, — веско аргументировал он. — И они пока что не в вашу пользу. Пистолет — это одно. Это во-первых, что меня смущает. Потому что он оказался у вас, а вернее, в вашей машине в гараже.
— Я пришла вместе с сыном. Неужели вы думаете, что я могла бы при нем…
— Успокойтесь, — перебил Обалденный Алину. — Вы же сами сказали, — он постучал по протоколу, как бы указывая, что теперь Алине никуда не деться, — что прежде, чем войти в дом, вы заставили сына помыть руки под рукомойником, то есть в доме вы были одна, затем вышли, прошлись возле дома, увидели открытым гараж, удивились.
— Я сказала правду, — ответила она и подумала, что правы те, кто говорит, что за правду обычно бьют.
— Может, и так, — не стал спорить Обалденный. — Я ведь вас пока не обвиняю. Я просто говорю, что факты против вас.
— А что вас смущает во-вторых? — не выдержала она.
— Вы ничего не знаете о брате, — любезно пояснил ей следователь. — Ни где он работал, ни чем занимался, куда летал и почему, как вы сообщили, прилетел раньше намеченного срока.
— Я ничего не знаю — потому что не знаю, — она сама почувствовала, что ее слова звучат не очень убедительно. — Зачем мне врать?
— Но это ведь ваш брат, — удивился Обалденный. — И вы с ним часто общались. Неужели он никогда не говорил о своем роде занятий?
— Я не спрашивала. Он не говорил. Я знаю, что он занимался бизнесом, но каким… Какая разница.
— Бизнес понятие растяжимое, — философски заметил Обалденный. — Проституцию тоже можно назвать бизнесом.
— Что за бред?! — поморщилась она.
— Почему бред? Вот если бы вы назвали место работы брата: фирму там, адрес — тогда понятно. Ну или его друзей. А может, он был частным предпринимателем-одиночкой?