Умолкнувший оратор
Шрифт:
– Они в панике, – ответил Вульф, поднимаясь. – Положение у них отчаянное… Спокойной ночи, Арчи. – Уже с порога, не оборачиваясь, он пробурчал: – Такое же, как и у меня, собственно говоря.
25
В среду утром я получал лишь мелкие поручения. По распоряжению Вульфа я позвонил, например, в фирму «Стенофон» и договорился, что они дадут нам напрокат диктофон с громкоговорителем вроде того, какой управляющий прислал в воскресенье.
Честно говоря, я не понимал, зачем нам диктофон, если нечего прослушивать. Как бы то ни было, мы получили аппарат, и
Еще одно поручение, которое я удостоился получить, состояло в том, чтобы позвонить Фрэнку Томасу Эрскину. Я поставил его в известность, что расходы наши быстро растут и что мы при первой же возможности хотели бы получить от него чек еще на двадцать тысяч долларов. Эрскин воспринял это заявление как нечто само собой разумеющееся и тут же попросил меня условиться об их встрече с Вульфом в одиннадцать часов, что я и сделал.
Самое интересное произошло в одиннадцать часов. Когда точно в это время у нас появились оба Эрскина, Уинтерхоф и Хетти Гардинг, с ними оказался О'Нил! Таким образом, следовало думать, что эти фрукты не собирались продолжить разговор, начатый «Джоном Смитом».
Эрскин привез с собой чек, компания пробыла у нас больше часа, причем я так и не понял, зачем они, собственно, пожаловали, разве что продемонстрировать, как они расстроены. Никто, в том числе и сам Вульф, и словом не обмолвился о визите «Джона Смита». Примерно полчаса они потратили на попытки получить от Вульфа какой-то отчет о ходе расследования, что, естественно, оказалось пустой тратой времени, а в течение другого получаса выколачивали у него нечто вроде прогноза о сроках раскрытия преступления и поимки преступника. Эрскин категорически заявил, что каждый новый день задержки наносит непоправимый вред Соединенным Штатам Америки и всему американскому народу.
– Папа, ты так трогательно говоришь, что меня вот-вот слеза прошибет! – заметил Эрскин-младший.
– Заткнись! – рявкнул папа.
Все они тут же, не стесняясь нас, перессорились. Глядя на них, я вспомнил предложение «Смита» подыскать человека, который готов был показать, что он видел, как подсовывали шарф в пальто Кэйтса; такое «показание», подумал я, даст любой из них против любого из своей компании – может, только Эрскины не пойдут друг против друга, и то сомнительно. В какой-то мере оправдало этот визит лишь сделанное кем-то из них упоминание, что завтра, то есть в четверг, в двухстах вечерних и утренних газетах, издающихся более чем в ста городах, появится громадное, на всю страницу, объявление с предложением ста тысяч долларов тому, кто своими показаниями поможет арестовать убийцу Ченни Буна и Фиби Гантер…
– Полагаю, общественность оценит наши усилия, как вы думаете? – без особой надежды спросил Эрскин.
Я не слышал, что ответил Вульф и чем закончилась беседа, так как покинул кабинет, чтоб привести себя в порядок. У меня едва оставалось время, чтобы подъехать к гостинице «Уолдорф» ровно в двенадцать пятьдесят. Может же случиться, хотя бы в миллион лет раз, что женщина не опоздает, а явится раньше.
26
Нина Бун пришла в четырнадцать минут второго, и, поскольку это было еще по-божески, я воздержался от каких-либо замечаний.
– Вряд ли здесь кто-нибудь узнает меня, – заметила Нина, после того, как мы сделали заказ. – Тут никто не пялит глаза. Наверное, обыкновенные люди, те, на кого не обращают внимания, думают, что это лестно – быть знаменитостью, которую всюду замечают и на которую показывают друг другу в ресторанах и других общественных местах. Раньше я и сама так думала, а сейчас просто не переношу этого. Возможно, сказывается отсутствие привычки. Вот если бы моя фотография появилась в газетах потому, что я, скажем, кинозвезда или совершила что-то особенное, тогда я не чувствовала бы себя так неловко.
«Ага! – подумал я. – Да тебе хочется излить душу! Что ж, говори, говори, послушаем…»
– И все же, – заметил я, – на вас, несомненно, посматривали и раньше, до всех этих событий. Вы вовсе не уродина.
– Да? – сказала она, с трудом сдерживая улыбку удовлетворения. – Вы ничего не можете утверждать, я сейчас очень подурнела.
Я сделал вид, что внимательно ее рассматриваю.
– Сейчас, конечно, не вполне подходящий момент, чтобы составить правильное представление о вашей внешности. Глаза опухли, рот несколько вялый – оттого, наверное, что вы кусаете губы. И все же в вас еще есть много такого, на что приятно взглянуть: очень милый овал лица, красивый лоб и виски, прелестные волосы… Увидев вас на улице со спины, один из трех мужчин обязательно ускорит шаги, чтобы взглянуть на вас сбоку или спереди.
– Только один? А остальные двое?
– Боже! Вам мало одного из трех?! Ну, хорошо, вот я, например, не только бы ускорил шаги, но прямо-таки полетел на крыльях – настолько мне нравятся ваши волосы.
– В следующий раз я сяду к вам спиной… Знаете, я все время порываюсь спросить, кто поручил вам узнать у меня, где находится Эд Эрскин?
– Пожалуйста, не спешите. У меня железное правило: встретился с девушкой – первые четверть часа говори только о ее внешности. Дело в том, что ненароком я могу сказать что-нибудь приятное, а уж тогда беседа пойдет как по маслу. И еще я считаю, что проявил бы невоспитанность, если бы начал обрабатывать вас за едой. Мне поручено выудить у вас абсолютно все, что вы знаете, и я, конечно, постараюсь выполнить поручение, но только после того, как нам подадут кофе. Если я чего-нибудь стою, вы придете к тому времени в отличное настроение.
– Мне и самой не нравится мое настроение, – попыталась она улыбнуться, – и я с удовольствием бы посмотрела на ваши усилия изменить его. Однако я обещала тете вернуться в гостиницу к двум тридцати и, кстати, привезти с собой вас. Вы согласны?
– Встретиться с миссис Бун? – удивился я. – Она хочет видеть меня?
– Да. Всего на четверть часа, чтобы… чтобы поговорить о ее внешности.
– Но для девицы в возрасте свыше пятидесяти лет пятнадцать минут много, достаточно и пяти.
– Ей еще нет пятидесяти! Только сорок три.
– Все равно хватит и пяти минут. Однако, если у вас осталось так мало времени лишь до половины третьего, я боюсь, что не дождусь момента, когда вы подобреете. И все же попытка не пытка, пусть только нас обслужат… У вас в бокале еще остался коктейль.
Официант поставил перед нами по тарелке дымящихся креветок, приготовленных с сыром и каким-то острым соусом, и по чашке салата с майонезом. Мисс Бун, хотя, казалось бы настроение у нее было совсем не подходящее, тут же начала есть.
– Мне нравится, – заявила она. – Что ж, начинайте выуживать.