Умри богатым!
Шрифт:
Но нет! Буква «Л» никоим образом не походила ни на заглавную, ни на строчную, ни тем более на печатную букву «Н». Это была стопроцентная «Л». И она никак не укладывалась в схему. Хотя почему не укладывалась? Ведь ясно же, что у Евгения было множество женщин, приходивших к нему сюда. А значит, сумочку могла забыть одна из его случайных подружек.
– На всякий случай возьму ее с собой, – сказала Мариша. – Ладно?
Павел не возражал.
– Вряд ли ее владелица явится за ней, – сказал он. – Денег там нет. Проще купить новую сумочку и приобрести к ней новую косметичку.
В отличие от Павла, Мариша
Выйдя из кабинета, Мариша заметила:
– Странно, что никто из работников мойки ни словом не обмолвился о том, что хозяин водил к себе табуны девиц.
– Почему же? – удивился Павел. – Мне они сказали, что хозяин любил женщин. И что, даже женившись, он нисколько не угомонился. А в последнее время и вовсе удержу не знал.
– Серьезно?
Вот что значит мужская солидарность! А вот с Маришей мужики не были столь откровенны. Молчали, словно воды в рот набрали. Партизаны хреновы! Впрочем, что на зеркало пенять, коли рожа крива! Мариша и сама допустила промашку. Ведь разговаривала Мариша не с ними, не с работягами с мойки. По большей части, добытая ею информация о личной жизни Евгения исходила от Любушки. А она, оказывается, была с ней далеко не так уж и откровенна!
И тут Маришу словно током ударило. Любушка! Она не могла не знать о том, что хозяин вел столь распутный образ жизни. Но почему-то в разговоре с Маришей умолчала об этом. Почему? Оберегала репутацию хозяина? Но она ведь упомянула о том, что у него есть любовница. Почему же не сказала, что любовница-то у него не одна, а что их великое множество? И что он водил их к себе в любовное гнездышко, нисколько не стесняясь общественного мнения?
Эти вопросы буквально засвербели у Мариши под черепной коробкой, пытаясь вырваться на волю. Но не было рядом той, которой Мариша хотела бы их задать!
Павел захотел остаться на мойке еще на какое-то время. Он надеялся выведать у работников что-либо эдакое, что упустили оперативники и следователь, уже допросившие этих людей. А Мариша помчалась к себе. Забыв о предостережении Инны, она летела домой, как на крыльях.
Ей не терпелось задать Любушке несколько вопросов. И пусть эта девица больше не прикидывается, что потеряла память! Мариша была уверена, что память к хитрой девице уже давно вернулась. Если эта память вообще у нее пропадала! Просто Любушка из каких-то своих соображений не хочет это афишировать.
Когда Мариша пришла домой, Любушка возилась в кухне. Услышав, что Мариша вернулась, она крикнула ей:
– Привет! Это ты? А я вот решила приготовить для нас фирменное блюдо моей мамы.
– Да? Значит, свою маму ты тоже вспомнила?
Последовало продолжительное молчание, а потом в дверях кухни появилась Любушка и промямлила:
– Память потихоньку возвращается ко мне. Не полностью, но кое-какие фрагменты мне удалось вспомнить.
Но тут она увидела в руках у Мариши найденную ею в кабинете Евгения сумочку – и буквально остолбенела. А затем глаза девушки наполнились слезами. И она протянула к Марише дрожащие руки:
– Что это у тебя?
– Нравится?
– Купила? Дай ее мне!
Мариша передала ей сумочку. И Любушка стала мять и разглядывать ее.
– Купила, говоришь? А у кого? Кто тебе ее продал? Скажи! Мне нужно это знать!
– А что это мы так разволновались? – хмыкнула в ответ Мариша. – Тебе эта сумочка тоже знакома? Так ведь?
– Нет.
– Не ври мне! Вижу, что ты отлично знаешь, чья она.
Слезы полились из глаз Любушки сплошными потоками.
– Ну-ка! – сказала Мариша. – Идем-ка в комнату, и ты мне все расскажешь. Только, чур, не врать!
– А обед? – дернулась Любушка. – За ним нужно следить! А то все пригорит и весь вкус испортится.
– Тогда пошли в кухню. Там и поговорим.
Любушка покорилась без слов. Однако она никак не решалась выпустить из своих рук найденную сегодня Маришей сумочку. И Мариша начала подозревать, что эта сумочка принадлежит самой Любушке. Неужели девушка состояла в интимной связи со своим хозяином? Наверняка так и было!
– Это ведь твоя сумочка? Верно?
– Что? – встрепенулась Любушка. – Нет! Что ты!
– А чья же?
Любушка помолчала, но потом, низко наклонив голову, все же прошептала:
– Милкина!
– Милы? Убитой проститутки?
– Да.
– Не ври! Тут вышиты инициалы. И ни одни из них не подходят Людмиле! Она же была Уткина! А тут вышито «Л» и «Ш».
– Да, верно, – кивнула головой Любушка. – Людмила Шахова.
– Шахова? Почему Шахова? Они что, были женаты?!
– Людка влюбилась в нашего хозяина, как ненормальная! Бегала за ним, как собачонка. Воображала, что он на ней женится. Не знаю, с чего она это взяла. Возможно, Евгений ей что-то такое и пообещал в свое время. Не знаю. Но Люда незадолго до своей смерти купила эту сумочку. И вышила на ней его и свои будущие инициалы.
Мариша слушала – и не могла поверить. Проститутка Людмила Уткина влюбилась в хозяина мойки?! Влюбилась до такой степени, что у нее поехала крыша и она начала считать себя его законной женой?! А как же Нелли? Неужели Нелли ни о чем не знала?
– Знала она все прекрасно! – воскликнула Любушка. – Уж хозяин постарался, чтобы Нелли лично застукала их вдвоем. И не только с Милкой. Он все свои связи перед женой афишировал. Но вот странное дело! Людка, хоть и сама была проституткой и женой Евгению Петровичу не была, все равно ревновала его ко всем подряд как сумасшедшая. А вот законная жена – Нелли – ничуть!
– Действительно странно!
– И, главное, Евгений специально все так подстраивал, чтобы Нелли заставала его с девушками. Мне даже иногда начинало казаться, что он сознательно ее провоцирует.
– Провоцирует? На что?
– На скандал. На ссору. На… На развод!
Развод! Вот оно, ключевое слово! Выходит, Евгений хотел развода со своей молодой женой. Похоже, Нелли допекла его своим занудством точно так же, как и он допек ее своими выходками. Но по каким-то причинам сам Евгений подавать на развод не хотел. И пытался вынудить Нелли сделать это первой. Однако не на ту напал! Нелли оказалась крепким орешком. И ни на какие провокации своего мужа она не поддавалась. Вряд ли она приходила в восторг, заставая его с другими женщинами. Но почему-то предпочитала делать вид, что все у них в полном порядке.