Умри стоя
Шрифт:
Минувшая ночь для будущего «спасителя Отечества» выдалась не самая лёгкая. Мысли — радостные и тревожные — роились в голове, попеременно захватывая инициативу. Уверенность Прохнова в успехе, конечно, воодушевляла, но воспоминания про «Нейросеть выжгла ему спинной мозг», отрезвляли и повергали в сомнения. Однако, с приближением дверей операционной, неуверенность, как это ни странно, улетучилась. Глеб катился в руки судьбе и ощущал внутри приятное теплое спокойствие. Оно всё нарастало, разливалось мягкой негой… пока двери не распахнулись и навстречу, не вылетела каталка с лежащим на
— Зажми! Ближе!
— Пульса нет!
— Дьявол!
— Мозг ещё активен!
— Криокамера готова!
— Живо-живо!
— Восьмой? — выдохнул Глеб, провожая взглядом удаляющуюся каталку, и приподнялся с уже въехавшего в операционную кресла.
— Всё будет хорошо, — Прохнов, облачённый в халат, перчатки и укрывающий голову колпак с прозрачной вставкой, прихватил Глеба за плечо, но тот, дёрнувшись, едва не сбил профессора с ног.
— Что за херня тут творится?!
— Всё. Будет. Хорошо, — заверил профессор, держась одной рукой за операционный стол, а вторую выставив перед собой с раскрытой ладонью. — Успокойся, сынок.
Стоящие кружком медики в количестве пяти человек начали осторожно приближаться.
— Даже не думайте, — процедил Глеб, пятясь к выходу.
— Без глупостей, парень, — Прохнов сделал шаг вперёд, одновременно координируя «загонщиков» жестами, и поднося к губам рацию. — Охрану в операционную номер четыре. Много охраны.
Первый, необдуманно приблизившийся на расстояние удара медик, схлопотав ногой в живот, скорчился среди рассыпавшихся по полу инструментов. Второй попытался напасть со спины, но, вовремя передумав, едва успел уклониться от просвистевшего возле головы кулака.
Глеб упёрся спиной в дверь и продолжил пятиться, раздвигая створки, когда в коридоре послышался топот не меньше десятка пар ног, бегущих в его направлении.
— Аккуратно! — раздался за спиной призывный крик Прохнова. — Не бить! Только зафиксировать!
— Сейчас я вас зафиксирую, суки, — прорычал Глеб, готовясь встретить неприятеля.
Но вместо того, чтобы бросится в драку, вооружённые электрошоковыми дубинками охранники остановились, перекрыв коридор, а шею сзади больно укололо.
Глеб попытался нанести удар бесчестному негодяю со шприцом, но вышла лишь неуклюжая отмашка. Да и та пролетела мимо цели. Мигом обмякшие ноги закрутились, Глеб потерял равновесие и упал. Сверху тут же навалились несколько охранников, крича и выкручивая ему руки. Но он их уже не слышал.
— Да-а, ефрейтор Глен, устроил же ты переполох.
Глеб разлепил веки и повертел головой в поисках профессора, чей голос услышал, но перед глазами был только стальной лист и белый кафель за ним. В лоб и щёки упиралось что-то мягкое, ноги и руки не двигались, спина болела.
— Что со мной? Что вы сделали?
— Ровно то, что планировалось, — слегка удивлённо констатировал Прохнов. — Ты ведь дал своё согласие. А потом вдруг… Хм. Мне казалось, военные слов на ветер не бросают.
— Как прошла операция? — пропустил Глеб претензии мимо ушей.
— Отлично. Я же обещал. А я своё слово держу.
— Почему
— Это временно. Твоя нервная система адаптируется к инородному телу в позвоночнике. Кроме того, пришлось зафиксировать тебя ремнями, на всякий случай. Уж больно ты импульсивный, а процесс заживления идёт невероятными темпами. Не сегодня-завтра сможешь ходить.
— А номер шесть?
— Что номер шесть?
— Он сможет?
— Номер шесть был лишь дублёром. Мы не возлагали на него больших надежд.
— Ему об этом говорили?
Прохнов усмехнулся и зашагал вокруг лежащего на кушетке Глеба.
— Нет. Как-то в голову не пришло.
— Может, вам и на счёт меня что-то не пришло в голову?
— Послушай, сынок, — профессор остановился у изголовья и склонился, ухватившись за края кушетки, так что Глеб почувствовал, как шевелятся от выплёвываемых слов волосы на затылке, — чем ты не доволен? Тебе дан шанс стать великим, засунуть кулак в глотку истории и вывернуть её потрохами наружу. Такое не каждому выпадает, совсем не каждому. Я, на твоём месте, благодарил бы судьбу за подобное стечение обстоятельств. Разве не так?
— Всё так, профессор. Только вот не охота подыхать, как свинья под ножом.
— А разве тебя не к смерти готовили все эти годы?
— Нет. Меня готовили к войне.
— Ну так ты на войне, сынок. Здесь часто умирают.
Профессор не обманул, чувствительность к рукам и ногам вернулась уже на следующий день. Но с прогнозами на счёт «ходить», он был чересчур оптимистичен. Конечности не слушались Глеба. Максимум, что удавалось сделать по прошествии трёх суток — пошевелить пальцем. Но врачи уверяли наперебой, что всё в норме, и даже лучше. Глеб верил им. Старался верить. Слишком уж неприятной виделась перспектива до конца дней своих пролежать на больничной койке, служа материалом для научных изысканий.
Прохнов в палате больше не появлялся, и Глеб с удивлением обнаружил, что скучает по сухонькому седому профессору. Из всего персонала, что был задействован на проекте, он оказался единственным способным на человеческое общение. Остальные относились к Глебу крайне холодно и отстранённо. А после инцидента в операционной — когда один из медиков едва не скончался от внутреннего кровоизлияния в результате разрыва селезёнки — к небогатому перечню чувств добавилась ещё и настороженность. Быть для всех вокруг опасным подопытным Глебу категорически не нравилось. Но о том, чтобы найти с окружающими общий язык, он даже не помышлял, понимая, насколько далеки эти чёрствые физически ущербные существа от полноценных людей.
К концу первой недели Глебу разрешили сесть, а на следующий день он сумел сделать несколько самостоятельных шагов. Спина, несмотря на заверения медиков о полном заживлении, продолжала жутко чесаться. Приставленный к Глебу надзиратель в синем халате неустанно следил, чтобы пациент не касался позвоночника, но после того, как пальцы Глеба чересчур плотно сомкнулись на его шее, изыскал способ избавить подопечного от зуда. С тех пор любой медик заходил в палату только в сопровождении крепких санитаров. Кроме одного.