Умри за меня
Шрифт:
— Он был моим научным руководителем.
Мучительная ревность отошла на задний план. Что бы там ни произошло, она по-прежнему страдала.
— Я думал, что вашим научным руководителем был Моро.
— Да. Но это было потом, — отчаяние в ее глазах сменилось тоской, от которой у Вито сдавило горло. — Вы получили то, из-за чего ждали здесь, детектив. Мне надо ехать.
Он, и правда, получил то, из-за чего ждал, но не то, что хотел. И, судя по ее взгляду, что ей тоже бы хотелось. Поспешно сложив листок, он сунул его в карман, а она снова натянула перчатку.
— Софи,
Вито поставил ногу на переднее колесо, положил руки на шлем Софи, и пока не передумал, поцеловал ее в губы.
Она застыла, потом обхватила его запястья, но не оттолкнула их. И в этот бесценный момент они оба получили то, что желали. Губы Софи оказались мягкие и сладкие на вкус, а от ее аромата у Вито закипела кровь. Ему хотелось большего. Он ухватился за ремешок под подбородком и сумел его расстегнуть. Не отрывая губ от ее рта, Вито снял шлем, опустил его на землю и провел руками по всей длине ее волос. Потом притянул ее к себе, и она ожила. Этот медленный, ласковый поцелуй вдруг превратился во что-то неотложное и страстное.
Софи положила руки ему на плечи, поднялась на цыпочки и мелким, жадным покусыванием покрыла его рот. Из ее горла вырвался тихий, жалобный стон. Он оказался прав. Она нуждалась в нем так же, как и он в ней. Вито еще сильнее прижался губами к ее губам.
Пальцы Софи впились в его плечи, а сердце забилось так громко, что кроме этого стука он больше ничего не слышал. Вито хотел большего. Он еще даже не начал брать то, в чем нуждался. Здесь на парковке возле ее мотоцикла он это и не получит. Он оторвался от ее рта и прошелся губами по ее подбородку и шее, где отчетливо ощущался пульс.
Он отодвинулся как раз настолько, чтобы видеть ее лицо. Глаза Софи расширились, и он увидел в них голод и тоску, и неуверенность, но никакого сожаления. Она медленно опустилась на пятки, ее руки скользили по его руке, пока не достигли запястий. Она вытащила его пальцы из своих волос, закрыла глаза и несколько секунд держала его за руки. Потом она осторожно отпустила его и снова захлопала глазами. Отчаяние вернулось в ее взгляд, и теперь он знал, она просто оставит его стоять одного.
— Софи, — хриплым голосом заговорил Вито.
Она приложила палец к его губам.
— Мне надо идти, — прошептала она, потом кашлянула. — Пожалуйста.
Вито нагнулся за шлемом, подал Софи и смотрел, как она надевает его во второй раз и застегивает ремешок. Он не хотел, чтобы она просто так сбежала. Ему совсем не хотелось, чтобы она убегала.
— Минутку. Я должен тебе еще одну пиццу.
Она вымученно улыбнулась.
— Не могу. Мне надо к бабушке.
— А завтра?
Но Софи покачала головой.
— Во вторник у меня семинар в Уитмене, — она подняла руку, прежде чем он попытался продолжить. — Пожалуйста, не надо, Вито. Вчера, когда я встретила тебя, я надеялась, что ты порядочный парень, и был опустошена, когда думала, что это не так. Теперь я бесконечно рада. Итак…, - она печально покачала головой, — желаю удачи.
Она выпрямилась,
Понедельник, 15 января, 18 часов 45 минут
Софи разочарованно откинулась на спинку кресла.
— Но ты должен кушать, бабушка. Доктор говорит, что ты никогда отсюда не выберешься, если не наберешься сил.
Бабушка мрачно уставилась в тарелку.
— Таким я не стала бы даже собак кормить.
— Да, ты кормишь их филе, — согласилась Софи.
— Только раз в году, — бабушка вызывающе задрала подбородок. — На их день рождения.
Софи закатила глаза.
— Конечно, это повод, — она снова вздохнула. — Пожалуйста, бабушка, поешь сейчас. Ты должна восстановить силы, чтобы вернуться домой.
Искорка упрямства в глазах Анны погасла, и она откинулась на подушку.
— Я больше не вернусь домой, Софи. Может быть, нам обоим стоит, наконец, принять это.
У Софи болезненно сжалось сердце. Ее бабушка всегда была энергичной, здоровой женщиной, но инсульт превратил ее в хрупкого человечка, у которого отказала правая сторона тела. К тому же она говорила так невнятно, что незнакомые люди едва могли ее понять. Воспаление легких еще больше ослабило ее организм, превращая каждый вздох в агонию.
Раньше миром Анны была сцена — Париж, Лондон, Милан. Поклонники оперы выстаивали очереди, чтобы послушать ее Орфео. Теперь же мир Анны сузился до этой крохотной комнатушки в доме престарелых.
Но, не смотря на это, в жалости она не нуждалась. Софи выругалась:
— Куриное дерьмо.
Веки Анны затрепетали.
— Софи!
— Как будто ты сама не говорила так сотни раз.
В день, мысленно добавила Софи. На бледных щеках Анны появились красные пятна и, глядя в тарелку, она пробормотала:
— Все равно еда отвратительная. Попробуй сама.
Софи взяла кусочек в рот и скривилась.
— Ты права. Подожди, — она подошла к двери и позвала медсестру из коридора. — Сестра Марко? У вас новый диетолог?
Сестра на посту недоверчиво посмотрела на Софи.
— Да. А что?
По большей части персонал в отделении подобрался замечательный. Однако сестра Марко вечно ныла. И плохо ладила с Анной. Поэтому Софи старалась спланировать свои визиты так, чтобы они совпадали со сменой Марко. И только для того, чтобы отношения двух женщин оставались цивилизованными.
— Еда на вкус отвратительная. Вы не могли бы раздобыть для Анны что-нибудь другое?
Марко поджала губы.
— Она на диете, доктор Йоханнсен.
— И она будет ее придерживаться, обещаю, — Софи улыбнулась максимально проникновенно. — Я бы не спрашивала, если бы еда не была такой отвратительной на вкус. Пожалуйста.
Марко напряженно вздохнула.
— Ладно. Но это займет не меньше получаса.
Софи вернулась к кровати Анны.
— Марко принесет тебе что-нибудь другое.