Унесенная скандинавским ветром
Шрифт:
И, естественно, меры примут в отношении меня и моих близняшек, а вот их братику не сделается ничего. Почему так? Да потому, что их отец, будь он неладен, живет с матерью их брата, а не с нами! Честь жить с Ерохиным! Нет… Надо все-таки девичью фамилию вернуть.
Остановилась на небольшой площадке, чтобы сделать утреннюю растяжку. Потом побегу домой, душ, переоденусь и на работу. Два автобуса, и я на месте.
Безусловно, могла бы спать подольше и не заморачиваться на зарядке, все равно от этого толку нет. От красивой фигуры. Я делаю это для здоровья, а не для мужика. В нашем городе после тридцати на нормального мужика рассчитывать не приходится. На него здесь столько желающих и как показывает мой опыт, красивая фигура – не гарант того, что выберут меня. Мне было двадцать, когда без памяти влюбилась в Ерохина, забеременела от него. Как выяснилось, не только
Сделав несколько упражнений, выпрямилась, чтобы немного восстановить дыхание. Откинула косу назад – вечно мне мешается. Сейчас совсем раннее утро, выпал первый снег. Даже не снег, снежинки. В Нижнем парке спортсменов обычно не очень много. Так, любители. Тот, кто показался только что в конце дорожки, был редким исключением.
Мое внимание приковала манера его бега. Правильная посадка, легкий шаг, ощущение, что парит, а не бежит и может это делать бесконечно. На нем цвета свежего асфальта спортивный костюм и серые, почти неприметные кроссовки. Никаких опознавательных знаков на одежде – марки не видно. Сразу понятно, человек вышел на пробежку, взгляд отсутствующий, под тонкой материей угадываются красивые линии крепких мышц. Наушниками даже не пахнет – сейчас все, кто бегает, старается показать свою состоятельность, и делают это, демонстрируя костюмы от известных марок или дорогую технику в ушах. У этого нет ничего. Я прекрасно знаю, что на другой стороне парка расположился отель «Mercure», скорее всего постоялец, европеец, не иначе. Правда, крупноват для европейца.
Через несколько секунд его высокая фигура промелькнула совсем поблизости. Я ожидала, что по ноздрям ударит запах острого мужского пота – но ошиблась. Ничего, кроме приятного аромата дорогого одеколона. При этом мужчина весьма крупный, я бы смела предположить, что он выше моего бывшего начальника, а тот был под метр девяносто.
На моих щеках по неизвестной причине заиграло смущение. Неужели, это запах его одеколона? Или это все взгляд его глаз? Такой застывший, замерзший, не выражающий ничего, кроме холодного высокомерия. Не зря говорят, что в нашем городе люди не отличаются особой доброжелательностью. Говорят, что это все выбросы от металлургического производства, и смертность у нас от онкологии повышенная, врачи уже бьют тревогу. Хотя «эксперты» утверждают, что между тем и этим связи нет никакой. Производство не может навредить человеческому здоровью. Как сказать. Несколько лет назад я похоронила маму. Онкология дыхательных путей. Есть ли здесь связь? Есть ли связь с настроением липчан и производством?
Рассуждая о своем, я завершила пробежку, заскочила домой, переоделась и побежала на тридцать третий автобус. Две остановки и пересадка на сороковой, а там по прямой дороге на работу. Выскочила из автобуса и ускорила шаг по направлению к двухэтажному зданию с синей металлической крышей. Сегодня дует очень холодный ветер. Тело после пробежки успело остыть, так что я, как и все мерзну. У самого порога, как только схватилась за белую ручку двери, отвратительный холодный ветер умудрился скользнуть мне прямо за воротник. Поежилась, уже переступая через порог и тут же остановилась.
– Здравствуйте, – произнес мой рот машинально.
Дело в том, что на месте старенького сторожа Михаила Васильевича, сейчас стоит мужик в костюме из охранной фирмы «Бешенные ястребы», которую за особую жестокость знает весь наш город. Особенно этого мужика.
– Пропуск, – выплюнул он мне.
– А где Михаил…
– Пропуск! Если нет, вали отсюда. Звони руководству. Есть – проходи. Но сначала сумку открой. Теперь здесь новые правила.
Я не стала ему перечить. Открыла сумку, пропуск у меня всегда с собой, я во всем люблю обязательность, в отличие от большинства наших сотрудников, у которых сегодня, судя по всему, будут немаленькие сложности с проникновением в здание.
– Теперь так будет всегда, – бросил мне в спину новый охранник поучительно. Я прошла к лестнице, но не направилась сразу наверх, а остановилась у узкой двери в коморку сторожа, она была приоткрыта. Так и есть! Михаил Васильевич был тут, растирая скупые слезы по морщинистым щекам, он собирал с полок свои пожитки, накопленные здесь за годы верной службы.
– Михаил Васильевич, что случилось? Я могу чем-то помочь? Обидел вас этот звероящер?
– А? – он будто даже не увидел меня, отвернулся, чтобы не глазела на его слезы. – Это ты, Верочка. Нет, не обидел. Ванька только с виду грозный, а так даже целый час дал вещи собрать. Выгнали меня. Взашей. Ни за что и ни про что. Купили нас. Все, теперь новое руководство везде своих людей ставит. Кому нужен старый Михаил Васильевич? Теперь завод переоборудуют, новые станки привезут, охрана серьезная нужна. Они считают, мы с Петром больше не сила.
«Петром» Михаил Васильевич называл свой служебный пистолет. Не раз показывал его нам. А в конце лета на корпоративе за городом, даже пострелять дал тем, кто был трезвым. Так что его «напарника» все предприятие знало.
– Куда вы теперь?
– Домой, куда же еще. Буду новый объект искать. Не такой серьезный.
Я впервые услышала, как старик всхлипнул. Несчастно так, потерянно.
– Михаил Васильевич, вы не расстраивайтесь. Я забегу к вам на днях, вместе подумаем, помогу вам резюме разослать.
– Чего? – переспросил сторож, проработавший на этом предприятии последние двадцать лет и даже не слышавший такое необычное слово, как «резюме».
– Не берите в голову, Михаил Васильевич. Вы просто сейчас не расстраивайтесь, идите домой, отдохните, а позже я к вам заскочу.
Глава 3
В тусклом коридоре, на втором этаже меня поймала Трошина, юрист «Черного паруса» и всучила папку с документами.
– Вера! В бухгалтерию, к себе? Вот, бумаги захвати, передашь своему Рустаму Николаевичу!
– Хорошо.
Отдавая папку, подмигнула мне:
– Там и тебе кое-что. Поймешь. Правда сейчас у нас будут такие пертурбации, что не до женского веселья, но дома, перед сном самое то.
Я забрала папку, но не успела спросить про «самое то», как Светка, Светлана Аркадьевна, умчалась в сторону кабинета руководства. Могу себе представить! Если уже уволили Михаила Васильевича, если и вправду нас купили, то у моей Светы сейчас настоящий дурдом. Я с сочувствием посмотрела вслед удаляющейся пухленькой блондинки с каре и на высоких каблуках, в которых она, такое ощущение, родилась. Из-за своего невысокого роста Света всегда ходит на каблуках. И даже лютой зимой, когда ногу можно сломать на покрытом льдом асфальте, она их не снимает. Порвет колготки, обязательно упадет пару разу, но каблукам не изменит ни за что. Такой уж у нее пунктик, у моей соседки по лестничной клетке и подруги детства. Именно так, после громкого увольнения из строительной компании, меня в этом городе никто не хотел брать на работу. Здесь у нас большинство предприятий, где деньги платят, а не набирают рабов, берут на должности только своих. Мне в этом плане не повезло бы, если бы не было Светки. Спасибо ей, пристроила в «Черный парус», иначе не видать мне даже той зарплаты, которая все же у меня есть.
На втором этаже, где в здании располагалась вся административная часть, сегодня было необыкновенно тихо. И так рано, а все уже на месте. Даже мой непосредственный шеф. Мы сидим с ним в одном крохотном кабинете. Обычно я прихожу раньше всех, этот понедельник стал исключением. Вот его куртка висит на вешалке, рабочий компьютер уже гудит, а на столе одиноко грустит чашка с нетронутым кофе. Видимо, его сорвали прямо отсюда. Поскольку мне пока ничего не сообщали, ведь я лишь помощник бухгалтера, потому и не должны были, отнесла папку, что дала мне Трошина ему на стол, совершенно позабыв о том, что внутри меня ожидал какой-то сюрприз. Не имея срочных указаний, я сразу приступила к работе. Где-то через час в кабинет ворвался Обольщевский, наш главный и единственный на предприятии бухгалтер.