Уничтожить взрывом
Шрифт:
– Только учтите, любой прокол, и вам конец, – вздохнул Родимов.
Через час Джабраилов уже встретился с командиром группы обеспечения подполковником Фоминым и получил всю необходимую информацию и оборудование.
С момента круиза по Москве-реке на своем катере, закончившегося алкогольным психозом, Кивинов почти безвылазно жил за городом в двухэтажном особняке. Вместе с ним в доме постоянно находились двое охранников и горничная. Днем приходил мужчина, выполняющий обязанности дворника и садовника в одном лице. Все как и у соседей. Однако есть у Кивинова тайна, которую он никому не доверял, что было удивительным при его патологической тяге к хвастовству. В стенке десятиметрового бассейна была герметичная дверь, ничем не отличающаяся от стен и пола, облицованных кафелем, подобраться и открыть которую можно было только после того, как из бассейна будет спущена вода. За ней, в сейфе, тайник, где он хранил свои сбережения в наличной валюте. Узнать об этом удалось только после того, как люди Фомина разместили скрытые камеры. Причем с большой точностью офицеры подразделения обеспечения определили код электронного замка. Джабраилов знал: генерала Родимова очень интересовали документы, которые хранились там.
Дело представлялось легким еще и потому, что по соседству с домом депутата жил, на даче своего сына, отставной полковник КГБ, который без обиняков предоставил свою жилую площадь для работы.
Проникнуть в помещение, где находилось оборудование для фильтрации и закачки воды в бассейн, было тяжело. Оно находилось в подвале дома, вход в который был через первый этаж особняка. Сам же бассейн располагался в пристройке за домом. Одна стена этого сооружения была выполнена из огромных стеклопакетов, часть из которых днем была открыта.
Открыть крышку бокового люка, когда в бассейне вода, было нереально даже танком. Не позволит давление. Изучив распорядок, которого придерживался Кивинов последние несколько дней каникул, занявшись восстановлением после долгого запоя здоровья, Джабраилов знал, что депутат утром, перед завтраком, и вечером, незадолго до ужина, устраивает небольшие заплывы. Воспользовавшись моментом, когда во дворе никого не было, а сам Кивинов занят обедом, Иса проник во двор и забросил через открытую фрамугу в воду пойманную накануне вечером и уже начавшую разлагаться крысу.
До вечера чеченцы просидели в детской комнате соседнего с Кивиновым коттеджа, по очереди меняясь перед монитором видеонаблюдения. Наконец двери, ведущие в бассейн, открылись, и на пороге появился Олег Юрьевич. Сняв с себя махровый халат, он несколько раз присел, смешно оттопырив нижнюю губу и вытянув перед собой руки. Сделал пару наклонов и направился к лестнице, ведущей в воду.
– Неужели не заметит! – ударил себя по колену Иса, следя за действиями депутата.
– Наверное, он ее увидел, – подал голос Джабраилов, – просто решил достать и съесть.
Все рассмеялись.
– Главное, чтобы он брезгливым оказался, – не отрывая взгляда от изображения, пробормотал себе под нос Шамиль. – Распорядится вынуть сачком, тогда хана.
Тем временем депутат, смешно отдуваясь, проплыл мимо прибитой к стенке бассейна тушке, которую волной наконец оторвало, и она, медленно покачиваясь на волнах, стала перемещаться к центру. Киви развернулся у противоположной стенки и поплыл обратно. Оказавшись в метре от крысы, он неожиданно перестал грести и некоторое время разглядывал ее. Наконец его лицо исказила гримаса ужаса и отвращения. Он смешно замолотил по воде руками. Из боковой двери выскочил охранник. Спустя минуту депутат уже суетливо надевал на себя халат, а вокруг бассейна металась прислуга.
– Кажется, сработало! – облегченно вздохнул Шамиль, когда один из охранников выловил из воды сачком труп, а вода начала медленно убывать. Через некоторое время все вышли из бассейна.
Джабраилов щелкнул по клавиатуре. Крупный план сменился на девять секторов, показывая коридор, вход в дом, гостиную, спальню и даже кухню хозяина дома. Киви спешил в душевую.
– Будь на связи. – Джабраилов подтолкнул Шамиля на место Исы и надел переговорное устройство.
Комплекция и гибкость Исы позволяли протиснуться через щель фрамуги внутрь здания. Поэтому ему отводилась основная роль во всей операции. Он был одет в футболку, легкие спортивные брюки, кроссовки. На лице самодельная маска, сделанная из лыжной шапочки. Из оружия – обрез охотничьей двустволки шестнадцатого калибра. Ничто в экипировке диверсанта не указывало на его принадлежность к элитным подразделениям Генерального штаба. Из-за этого пришлось отказаться и от использования переговорного устройства. О появлении угрозы Джабраилов должен был подать условный сигнал через окно и сразу покинуть территорию дома. Батаев-младший в этом случае выпутываться должен был сам, поскольку попытка быстро уйти от преследования, воспользовавшись открытой фрамугой, через которую он должен проникнуть, заранее обречена на провал. Щель расположена высоко над полом, к тому же очень узкая, и поэтому, в случае обнаружения, ему придется в одиночку прорываться в гостиную, куда вела дверь из бассейна.
Перемахнув через кирпичный забор, отделяющий дачу, где обосновались разведчики, от двора дома депутата, Иса и Джабраилов перебежали к углу пристройки с бассейном. Джабраилов поднял легкого Ису до уровня открытой фрамуги. Схватившись за раму, тот проворно перебрался на плоскую крышу. Закрепив там один конец веревки, которую прихватил с собой, он забросил ее внутрь помещения и соскользнул вниз.
Воды еще было много, но она уже ниже уровня люка. Спустившись в бассейн, Иса подобрался к противоположной стене. Открыв небольшую дверцу, спрятанную под плитку, он принялся вращать маховик запора. Люк был сильно затянут, поэтому пришлось изрядно повозиться. Наконец он открыл его и занялся замком сейфа. Вставил вместо ключа обыкновенную отмычку, набрал код. Раздался щелчок, и дверца открылась. Прислушался. По-прежнему было тихо. На нижней полке лежали аккуратные пачки долларов, евро и рублей. Переложив их в сумку, одетую через плечо, он вынул с верхней полки кипу тоненьких папок, какие-то записные книжки и коробку с дискетами. После всего закрыл сейф, прижал крышку герметических дверей и затянул маховик, который притягивал их.
Вернулся он также без приключений. Спокойно поднявшись по веревке на крышу, отвязал ее и сбросил на землю. Затем спустился и сам…
Было уже поздно, когда Вахид приехал на дачу к Родимову. В темноте, среди деревьев, светилось одно окно на втором этаже, где располагался кабинет генерала.
– Молодцы! – скупо похвалил Родимов, беря в руки сумку. – Значит, так наш олигарх ничего и не подозревает?
Он уселся за стол и указал Джабраилову взглядом на стул.
– Скучно как-то получилось, – вздохнул Вахид. – Я от этого мероприятия большего ожидал.
– Просто риск входит в привычку, – открывая первую попавшуюся папку, заметил генерал.
– Я свободен? – видя, что Родимову не терпится изучить содержимое документов, осторожно спросил чеченец.
– Да, – кивнул головой Федор Павлович. – Только имей в виду, сразу после освобождения девушки убываешь с Батаевыми в Грецию. – Он поднял на него взгляд. – Нужно будет вывезти в Россию жену вашего командира группы…
Всю ночь Мадина не могла уснуть. Причиной послужил разговор по телефону с дядей, братом отца, к которому она обратилась с просьбой Хатчи.
Родственник был шокирован ее звонком. Он так и не смог понять, как она оказалась в Москве. Оказывается, никто из близких не знал, куда пропала Мадина. Еще больше ее шокировало известие о том, что на ее имя отец при жизни открыл счет. Теперь она наконец поняла, почему деньги, которые якобы были переведены со счетов организации, можно было получить только по ее официальным документам. Салех Зарзур попросту обманул ее, используя желание девушки мстить за братьев. Еще большее недоумение вызвало известие о ее непрекращающихся розысках. Мадина Инакаева осталась единственной наследницей дома в Санкт-Петербурге. Также никто, кроме нее, не обладает правом собственности на гостиничный комплекс и ресторан.