Универсальная память
Шрифт:
Воздух в помещении был прохладным, от чего он непроизвольно съежился.
Откуда-то сильно сквозило.
На всем лежала печать заброшенности – грязь, неубранный мусор, настоящая свалка. Наверное здесь много крыс, подумал он.
Стало ясно, что поблизости нет ни единой живой души.
Видимо его здесь спрятали на время, причем спрятали основательно – даже специальный ящик приготовили, выходит за ним должны были вернуться.
Кто и когда? Вряд ли это будут доброжелатели.
Однако, сколько сейчас времени?
Часов у него на руках не было.
Какое
Трудно ответить, не выходя на улицу.
Нельзя терять ни секунды, кто знает, что может произойти в следующее мгновенье. Он направился вперед, к боковой двери, к счастью оказавшейся открытой. Пройдя дальше, вскоре оказался в помещении, откуда тянулись куда-то вдаль широкие трубы и прямоугольные короба вентиляционной системы.
Прыгая через трубы и разбросанные повсюду ящики, он опасливо оглядывался по сторонам – нигде никого, к счастью, не увидел.
Хорошо что, все остальные двери оказались не запертыми. Он толкнул первую и оказался в грязном заброшенном помещении – небольшой продолговатой комнатенке. Огляделся, но вокруг ничего не увидел и не смог сориентироваться – явно не хватало окна или лампочки.
Глаза привыкли к полутьме не сразу.
Видимо давно сюда никто не заходил.
Он попытался включить свет, но единственный светильник торчал острыми клыками осколков. Все покрылось слоем пыли и сильно заросло паутиной.
Здесь, очевидно, некогда располагалась мастерская – комната техника или слесаря. Возле обклеенного плакатами шкафа стоял верстак с массивными ржавыми тисками.
Но сколько ни глядел, не мог обнаружить ничего подходящего.
Выходя из мастерской, он на всякий случай прихватил с собой пару отверток.
Так, на всякий случай, для самообороны.
Он шел медленно, пугливо озираясь по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху. В случае, если появятся здесь люди у него есть шанс выжить – главное не обнаружить себя. А спрятаться в этом, плохо освещенном, помещении можно за любой трубой или металлической коробкой.
Наконец ему удалось выбраться из холодного и, кажущегося бесконечным, помещения на улицу. От свежего воздуха сильно закружилась голова и он, чуть было, не потерял сознание, с трудом заставив себя удержаться на ногах.
Переждав несколько минут, пока к нему вновь не вернулись ясность мышления и относительно нормальная координация, Фагунд внимательно посмотрел по сторонам. Уйти можно было двумя путями. Первый – по открытой всем ветрам бетонированной дороге, которая хорошо просматривалась. И еще по извилистой тропинке, уходящей в густую лесополосу, поросшую потемневшей осенней травой и кустарником. Он выбрал последнюю, ковыляя по ней.
Наверняка она вела к какой-то автодороге.
Он не ошибся.
Вскоре указательный знак сообщил – впереди проходит автомагистраль.
Пройдя несколько шагов, вдруг додумался своей пульсирующей нестерпимой болью головой, что ему собственно идти некуда.
Кто он?
Где его дом?
Чем он занимался в прошлом?
На все эти вопросы он мучительно пытался найти ответ, но
В его ситуации остается один единственный выход: остановить какого ни будь водителя и попросить у него помощи.
Фагунд запасся терпением и решительней зашагал к автотрассе, закусывая нижнюю губу при каждом всплеске боли.
Тропинка очень скоро привела его к цели.
Он вышел на открытое место и увидел на расстоянии в двести метров прямую, словно вычерченную по линейке, полоску старой заброшенной автотрассы. Рядом он заметил подъемник. Фагунд устало прислонился к шершавому стволу дерева, не выдержал и присел. Просидев так несколько минут, он чуть было не уснул. Собрался духом и нехотя вылез из-под золотисто багровой кроны.
Очень не кстати заморосил холодный дождь, навевающий тоску и безысходность.
Заметив, что в капсулу можно попасть, не опасаясь, он решительно подошел к дороге.
Правда, документов при нем никаких не было и карточек тоже.
Не терпелось поскорее отсюда уехать куда-нибудь подальше.
Он был настолько измучен и обессилен, что действовал скорее интуитивно.
Но его разум точно подсказывал каждый следующий шаг, с каждым разом открывая путь к свободе все шире и шире, хватаясь за любую соломинку. С момента, когда он пришел в себя, память не открыла ему ничего нового.
Двигаясь пешком, глубоко вдыхая воздух, он заметил, что все вокруг прекрасно. Дождь прекратился. Свежевымытые деревья казались сказочными, и только что сотворенными. Небо хотя и было покрыто низкими свинцовыми тучами, но горизонт открылся неописуемо красивой полоской яркого, сильного света. Плавный и причудливый переход от багрово-красного к серо-темному долго притягивал его завороженный взгляд. Словно он увидел чистые, незамутненные, краски впервые в жизни.
Он встал на обочине и поднял руку, которую ему было тяжело долго держать вытянутой.
Чувствовал себя он ужасно скверно.
Фагунд был настолько измучен, что даже не чувствовал боли в груди. Через полчаса замерз основательно, и задрожал мелкой противной дрожью, отстукивая зубами барабанную дробь.
Двадцать минут он стоял, поочередно вглядываясь то вправо, то влево: ему было все равно в каком направлении ехать.
Вдоль всей дороги, вплоть до самого горизонта, росли редкие невысокие кусты, сохранившие лишь жалкие остатки пышной летней шевелюры.
Так, что капсулу можно было разглядеть из далека.
Местность была ему совершенно не знакомой.
На высокой скорости пронесся огромный транспортный тяжеловес с темными крошечными стеклами. Такие никогда не останавливаются – они должны доставить груз вовремя.
Еще через полчаса, с ужасным свистом пронеслась ведомственная капсула. Эти машины запрограммированы и не имеют возможности изменить свой маршрут или остановиться в непредусмотренном месте.
С каждой минутой стоять было все труднее и труднее. Плотная фигура, заметная щетина, разбитый лоб с запекшейся кровью, не могли внушить доверие на безлюдной трассе.