Универсальныи? принцип
Шрифт:
– Что ж, и эту послушаем, – проговорил Судья. – Свидетельница номер два, во имя действующей Конституции прошу вас принести клятву в абсолютной истинности и непогрешимости ваших слов.
Женщина повторила:
– Во имя действующей Конституции я приношу клятву в абсолютной истинности и непогрешимости моих слов!
– Можете приступать к допросу, – разрешил Судья.
– Свидетельница номер два, вы являетесь активисткой движения «Нигилистский подпол», верно?
– Да.
– И что вы делаете в вашем «Подполе»?
– Всё отрицаем.
– В том числе рождение детей?
– Да.
– А почему вы отрицаете рождение детей?
– Потому что это цинично – рожать новых людей, не испросив предварительно у них дозволения!
– Пожалуйста, постарайтесь давать развёрнутые ответы.
– Непременно… Как только вы будете задавать мне соответствующие вопросы…
Карл Фридрихович замялся, пошуршал листами, разложенными на столе:
– А-а-а, вот! Расскажите, пожалуйста, про морально-этические и юридические нормы, которые люди обязаны принимать в соотве…
– Произведя на свет нового человека без его на то согласия, – перебила Защитника Свидетельница номер два, – мы пытаемся впихнуть этого нового человека в давным-давно кем-то установленные и старательно оберегаемые морально-этические рамки… Причём с каждым годом (по мере взросления человека!) процесс втискивания его в эти несуразные амбразуры всё более и более ужесточается! Сзади наваливается толпа благочестивых учителей, родителей, бабушек, дедушек, тётушек и дядюшек, соседей, священнослужителей, телевизионных дикторов, случайных прохожих… и прочих, прочих, прочих…
Более того… амбразур, через которые пытаются пропихнуть бренное человеческое тело… этих ужасных карма-детекторов не два и не три! Их сотни и тысячи! Но самая любопытная из них – юридическая! И это даже не амбразура, а целый тоннель! Тоннель, сложенный из пачек Нормативных актов, из ворохов Судебных постановлений, из штабелей Кассационных жалоб, из груд Отказов в удовлетворении требований об отмене решений, из кип Судебных экспертиз и гор внутренней тяжебной корреспонденции. Юридический тоннель тесен, смраден и страшен.
Под ногами повсеместно встречаются зловонные лужи, из вездесущих прорех в бумажных стенах высовываются крысиные морды, плюхаются вам под ноги и жирные, неповоротливые убегают в бесконечную канцелярскую темноту, – Свидетельница в негодовании потрясла головой. – Но! Правомерно ли это? Зачем мы обязываем каждого нового человека плестись по этому тоннелю? Разве он, пребывая в небытие, подписывал какие-либо бумаги о том, что согласен следовать гласу Конституции, установленной на той территории, где ему суждено будет родиться? Нет! Тогда какое право мы имеем толкать каждого нового человека в вонючее нутро юртоннеля? Какое право мы имеем судить его по каким бы то ни было законам? Он ничего не подписывал! Он ни на что не соглашался! Уберите прочь от него руки! Оставьте его в покое!!! – почти прокричала женщина.
Защитник профилактически покашлял. Свидетельница кивнула:
– Да, увлеклась, – она глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. – Фактически… фактически мы насильно втаскиваем новых людей в этот мир, осознавая при этом, что мир крайне несовершенен, имеет тысячи погрешностей и более того… в обозримом будущем не собирается избавляться от них!
Свидетельница замолчала, Карл Фридрихович выжидательно посмотрел на неё, но, увидев её апатичный взгляд, понял, что продолжения не будет и спросил:
– А что вы понимаете под погрешностями?
Она пожала плечами:
– Погрешностей бесчисленное множество… Мы причиняем боль друг другу… Мы подвергаемся тем же самым заблуждениям, что и наши предки! Давайте прежде усвоим уроки, сделаем работу над ошибками! А после будем населять эту планету себе подобными! Мы циники и эгоисты… Что есть любовь для нас? Пустой звук, мы меняем предметы обожания столь скоро, сколь захотим. Наша страсть всегда кончается слишком быстро, а дальше мы становимся постоянными или не очень клиентами различных служб сексуальных сатисфакций!
Мы пытаемся защититься от самих себя, причиняя боль близким, мы ненасытны и алчны. Мы не имеем понятия о мере! Мы готовы отправить людей, породивших нас, в утиль и породить себе для сентиментальных утех новых кукол… Но ваши предки тоже способны писаться в подгузники, вы только подождите чуть-чуть! Правда, их нет никакой необходимости пеленать, но мазать кремами и присыпками тоже необходимо! Но не-е-ет!
Мы спешим наэякулировать себе новых людей, так интереснее! Конечно, гораздо приятнее нянчить нечто маленькое и румяное, чем большое и скукожившееся и ещё, быть может, слегка выжившее из ума… Запах испражнений обязателен в обоих случаях… Мы глупы и это печально! В представлении общества новые люди – это всегда очень важно и всё оправдывает! «Мне нужно идти, мой умирающий предок! Прости, что не могу быть с тобой дольше, ты же знаешь, у меня дети!» «Конечно, иди, ведь самое важное в жизни продолжаться в собственных детях! Всё дальше и дальше. И пусть никто не понимает зачем, и пусть я сейчас грущу, оставаясь один; ты иди, ведь скоро и твоя очередь придёт оставаться в одиночестве и грустить! А пока… Порождай, порождай, мой миленький, новые человеческие фигурки! Штампуй их, моё сокровище, чтобы аж хоронить было некуда! Плодись, как и я плодился! Ведь, наверное, это и есть наше предназначение… А коли не это… Так не беда… Потом разберёмся… А сейчас не отвлекайся! А я умираю… умираю в своём никчёмном, грозном одиночестве… Но ты не обращай на меня внимания! Прикрой меня какой-нибудь дерюгой и продолжай дальше!»
– Это вы сейчас, простите, что нам тут пересказываете, – не удержался Обвинитель.
– Краткое жизнеописание каждого из нас, – зло ответила Свидетельница номер два.
– Сочинительница, – осклабился Константин Ипатьевич и подмигнул Защитнику, – шикарный выбор свидетелей! Просто шикарный!
Защитник скривился и кивнул Свидетельнице:
– Продолжайте!
– Спасибо. Эм-м-м… Люди… Люди – это просто чудовища! Знаете, такие своеобычные садисты, которые видят все несовершенства мира, но всё равно почему-то продолжают множиться! Мечтают, наверное… «М-м-м-м… Как же это сладко! Вот и моё чадо пострадает вдосталь! Помается от неразделённой любви… Потешится страхом смерти… Поизнывает от одиночества… Потомится от нереализованности и бессмысленности жизни… Потоскует от невозможности ответить на Вечные вопросы человечества… Ах, а, может быть, станет маньяком? М-м-м-м… Нет! Нет!!! Пусть лучше потерзается мелко- или крупномасштабным тиранством… И вынянчится в диктатора! Во всемирно известного диктатора… Ух… Позор, позор на мою родительскую голову… Но… с другой стороны это тоже своеобразный способ пролезть в истории анналы… Не так ли?
Как же всё-таки прекрасно представлять себе, как моё чадо будет тяготиться бременем жизни… Как будет украдкой мечтать сбросить с себя этот непомерный груз… Как будет искать способы сделать это с максимальной изощрённостью… Как будет страдать в результате неудавшейся попытки, приведшей его к совершенной обездвиженности…» Кто-то, возможно, вздумает напомнить мне про инстинкты… – Свидетельница перевела дух. – Да, инстинкты!.. Ядовитые морфоструктуры! Которые, как утверждается в некоторых запрещённых книгах, способны под воздействием индивидуального опыта к реорганизации! К реорганизации, слышите?! Но зачем нам слышать… Да и чем нам слышать…