Университет некромагии. Отдам покровителя в добрые руки
Шрифт:
– Ты чего?
– Только никому не говори, – Аглая продолжала озираться по сторонам, словно не надеясь на свое заклинание, – но у тебя большие проблемы.
– Что случилось? – Для Лильки после вчерашнего все остальное казалось таким несущественным…
– Тебя хотят убить.
Девушка заставила себя рассмеяться:
– Глупости! Поумнее ничего не могла придумать?
– Я не придумала. Я подслушала. Антон с кем-то беседовал. У того голос был изменен, но брата-то я завсегда отличу! В общем, – Аглая понизила голос, – кто-то тебе какую-то пакость хочет устроить. Про что там речь шла – я не поняла, но сначала думали тебя предупредить, а потом решили: пусть она ничего не знает.
Лилия
– Если это правда, то во всем виновата Белла, – сказала она. – Больше некому. Она меня давно терпеть не может!
– Как бы то ни было, но ты будь осторожнее, – подмигнула Аглая. – И помни: никому не полслова. Даже Вальтеру!
– Ему тоже нельзя рассказать?
– Ему тем более! Ты что, фон Майнца не знаешь? Он же со своей любовью к справедливости тут такого натворит – мама не горюй! До выпускного расхлебывать будем!
Что правда, то правда. Вальтер фон Майнц был воспитан в рыцарских традициях и даже с упырями пытался соблюдать кодекс чести. Во всяком случае, всегда предоставлял нежити право первого удара, чтобы потом с чистой совестью сказать, что он «только защищался».
– Ты поняла? – Аглая потрепала Лилию по плечу. – Или повторить?
– Поняла, – нахмурилась девушка. – А ты точно не преувеличиваешь?
– Обижаешь! За что купила, за то и продаю! Все-таки Антон мой брат и, если будут проблемы, мне брата надо будет выручать. Так что ты это, будь осторожна. Не попадись. А то всем плохо будет! Поняла?
Лилия снова кивнула, и Аглая, подмигнув: «Ну, я помчалась! И помни, что мы ни о чем не говорили!» – упорхнула по своим делам, напоследок разрушив полог невидимости.
Но убежала недалеко. Остановившись за поворотом, перевела дух и сосредоточилась, пытаясь успокоиться. Как это, оказывается, сложно – вести двойную игру!
Словно насмехаясь над студентами – мол, нам не надо, чтобы все было просто, нам надо, чтобы вы замучились! – занятие втиснули между двумя зачетами. Так что, едва отмывшись от алхимических зелий, четвертый курс устремился в одну из аудиторий, где им предстояло выслушать лекцию… по истории некромантии и черной магии. В виде исключения читал ее сам ректор, осанистый седой мужчина, по внешности которого никак нельзя было сказать, что ему уже семьдесят лет. Все давали ему хорошо если пятьдесят. Он возвышался на кафедре, опираясь на нее, и казался полководцем, вдохновляющим свои войска на бой.
– Вы все, – говорил он, – скоро вступите во взрослую жизнь. Да, я не оговорился. Пока вы еще учитесь жить, учитесь управлять жизнью. Пока вы ни за что не отвечаете – за вас отвечают другие. Но счастливому ничегонеделанию вот-вот настанет конец. Как показывает практика, не все молодые люди выдерживают столкновение с реальностью. Иные, лишь одним глазком взглянув на так называемый взрослый мир, тут же пугаются открывшихся перспектив. Их угнетает простор, страшит и ослабляет волю необходимость принимать решения и нести за них ответственность. Они часто убегают от реальности. Некоторые уходят в вымышленные миры, другие просто слагают с себя ответственность и продолжают вести прежний образ жизни как ни в чем не бывало. Как бы не так! Всю жизнь провести, прячась от жизни, невозможно. Другого мира, в котором все будет так, как вас устраивает, не существует. Вы живете тут – вот и живите! Все, что вы можете сделать, – это изменить этот мир, приспособить его под себя или приспособиться под него…
– Бла, бла, бла, – прошептала Лилька, – к чему нам все это? Мы же не выпускники! У нас есть еще целый год…
– Не надо думать, – словно отвечая на мысли девушки, продолжал ректор, – что раз вы пока еще учитесь, то у вас нет никакой ответственности. Вы впервые отправляетесь на самостоятельную практику. Ваши кураторы будут подле вас, но не они будут нести за вас ответственность. Большею частью вы будете предоставлены сами себе. С чем вам там придется столкнуться – известно одному Свентовиду. Эта практика – не только проверка ваших знаний. Это проверка вас как молодых специалистов. Проверка на принадлежность к профессии некроманта. Для большинства из вас реальность может оказаться шоковой. И это тоже практика – как вы справитесь. Не секрет, что для некоторых из вас первая практика станет и последней. Кое-кто усомнится в себе, подумает о том, чтобы перевестись на другой факультет, скажем, к алхимикам… Если у кого-то возникнет такое желание, знайте – никто вас не осудит. Наоборот, в некоторых случаях мы будем только приветствовать подобный перевод. Ибо лишь практика поможет вам оценить перспективы и сравнить, в какой области ваши знания, умения и навыки окажутся наиболее востребованны.
Лилька смотрела на Вальтера и заметила, что и ректор тоже смотрит на него. Не каждый год представители знатных семейств удостаивали университет честью пополнить ряды студентов юными аристократами. И всякий раз им старались обеспечить наилучшие условия.
– Итак, – продолжал ректор. – Ваша практика. Ко всему прочему, вы еще и будете представлять лицо нашего университета. В прошлом бывали моменты, когда люди с предубеждением относились к молодым некромантам. Если мы обратимся к истории некромантии как науке, то следует заглянуть вглубь веков…
– Ну, понеслось. – Лильке было скучно, впрочем, не только ей. Записывать было практически нечего, многое из того, что говорил сейчас ректор, они уже слышали на первом курсе, сдали экзамен по истории магии и, как полагается, сразу же выбросили из головы ненужный балласт. Зачем их теперь грузят? Не знают, чем занять время?
– Ты после лекции на какой зачет пойдешь? – пихнула Лилька локтем Вальтера.
– А? – Парень, кажется, внимательно слушал разглагольствования ректора, даже рот открыл. – Не решил еще.
– У нас пентаграммостроение, потом еще боевая магия и теория магии, – вспомнила Лилька. – Тесты пишем только завтра… А, еще упыриха. С чего начнем?
– С начала, – отмахнулся Вальтер.
– С какого?
– Ну, – юноша вздохнул, – можно с пентаграммостроения. Быстро сдадим и можем быть свободны.
– Пентаграммы так пентаграммы, – кивнула Лилька. – Ты их все помнишь?
– Угу. Слушай, не мешай, а?
– Не поняла. – Девушка даже развернулась к нему вполоборота. – Тебе что, интересно? Мы все это на первом куре слушали целый учебный год! Даты битв, биографии знаменитых некромантов, законы «за» и «против» нашей профессии, великие научные открытия, влияние науки на историю, Война Трех Королей, Музей Славы, инквизиция…
– Да, – прошипел Вальтер. – Мне это интересно! А вдруг мы отправимся на практику туда, где когда-то проходили важные исторические события? Мы должны быть достойными представителями своей профессии!
Нет, все-таки Вальтер фон Майнц чудной. Лилька его решительно не понимала. Но он ее друг, а друзьям надо прощать маленькие слабости. Тем более он умный.
Она устроилась поудобнее на скамье и приготовилась слушать.
Профессор пентаграммостроения, маг-теоретик, вечно перепачканный мелом, известкой, углем, сангиной, выглядевший и пахнущий так, словно ночевал в мастерской живописца, причем прямо на незаконченных набросках, встретил студентов, потирая руки.