Уносимые ветром
Шрифт:
— Органы пересаживают, — уклончиво ответил я. — Сердце, почки… А паспорт, простите, у вас есть? Или хотя бы военный билет?
Толстяк, сопя, вытащил из-за пазухи лепешку с творогом.
— Вот все, что у меня есть. Хотите половину?
Я благодарно покачал головой. Благодарно, но вместе с тем отрицательно.
— А чем, простите, вы докажете, что вы Сократ?
Он развел руками. Комочек творога упал на снег и затерялся бесследно.
— На вашем термометре — девять и семь десятых градуса.
На
— Понимаю, — сказал. — Понимаю… Вы проницательны. Вы видите то, что от простых смертных скрыто. Это прекрасно, но для современного мыслителя этого недостаточно. Нужен документ. Иначе вас могут привлечь за бродяжничество.
Сократ шмыгнул носом.
— Последний раз меня привлекали за что-то другое. Не помню. Каждый раз что-то новенькое.
— Прогресс, — сказал я. — Мир, как вам известно, дорогой коллега, не стоит на месте.
Подтверждая мои слова, из-за угла выкатил троллейбус. В дверях торчала женская сумочка.
Взяв философа за руку — чтобы, чего доброго, под колеса не угодил! — я заботливо перевел его через дорогу.
Слева от нас был невысокий каменный забор. Мы остановились.
— Я тут диссертацию о вас написал, — сделал я признание. — Докторскую.
Подпрыгнув (довольно резво для своего возраста), Сократ уселся на заборе.
— Зачем? — полюбопытствовал он.
Теперь настал мой черед развести руками. Про себя же думал: вдруг на защиту явится? И ладно бы сидел, слушал, сопел в две дырочки… а то ведь вопросики задавать начнет. С подковырочкой.
Я ласково обнял его.
— Послушайте, дорогой, на кой черт вам все это?
— Что — это? — спросил он, болтая, как ребенок, ногами.
— Все! Слава у вас есть? Есть! В энциклопедиях о вас пишут? Пишут? В университетах изучают? Изучают! Ну! Что, скажите, еще вам надобно? Зачем по свету шляетесь? Лежали б себе под кипарисиком.
Рачьи глаза мечтательно затуманились.
— Я бы с удовольствием…
— Ну так в чем же дело? Ведь вы приняли яд, насколько мне известно.
Сократ усмехнулся.
— Яд! Разве это яд! Вот во времена Гомера, говорят, был яд.
— Другой бы попробовали.
— Пробовал. Чем только не потчевали меня — не помогает. Только печень испортил. Вот, на диете сижу, — кивнул он на лепешку с творогом.
Я задумался. Жаль было мне коллегу, искренне жаль, хоть он и не написал ни строчки. И тут меня осенило.
— Послушайте! — воскликнул я. — А ртуть?
Великий грек с интересом повернул свою лысую голову.
— Ртуть? Вы думаете, поможет?
— А то нет! Обязательно поможет! — Я проворно достал термометр.
— А как же вы? — забеспокоился философ. — Вам ведь нужно следить за температурой.
— Пустяки! — браво сказал я. — Напишу заявление, сактируем, и мне выдадут новый.
Сократ колебался. Он был щепетильный человек и не желал доставлять ближнему лишние хлопоты. Да и печень к тому же…
Я дунул на термометр, аккуратненько тюкнул его о забор и бережно вылил ртуть в пухлую ладошку.
Мудрец с улыбкой предложил мне половину. Я благодарно покачал головой. Благодарно, но вместе с тем отрицательно.
— Я, знаете, обедаю дома… И потом, у меня еще лекция о Платоне.
КОНСУЛЬТАЦИЯ
В дверях стоял юноша с голубой папкой. Это был автор. Начинающий… Он сказал, что высоко ценит мои книги и хотел бы…
— Никогда, — отрезал я. — Никогда не буду я читать этого. — И — на папочку глазами, на папочку.
— Почему? Может быть, в моих скромных опытах…
— Тем более! — перебил я. — Даже если они не безнадежны. Даже если в них мерцают проблески таланта. Или россыпь таланта. Или целые залежи. Вы слышите? Целые залежи! Читать все равно не буду.
— Но почему?
— Потому что все уже сказано. Кое-кто, между прочим, понял это еще четыреста лет назад. И стал, не таясь, пересказывать — правда, собственными словами — уже написанное Например, историю Ромео и Джульетты. Так что вы пойдете по третьему или даже по четвертому кругу. Если не по сотому.
Юноша переложил папку из одной руки в другую.
— Но я не могу не писать.
— Пишите, — сказал я. — Пишите письма, жалобы, докладные записки и записки объяснительные, заявления на отпуск, анонимки, черт возьми. Заведите тетрадь расходов и дневник погоды. Собственноручно Заполняйте бланки в прачечной. Хорошо писать приходные ордера в сберкассах или на худой конец расходные. Пишите в лифте, когда вас никто не видит, но мелом, дорогой, мелом, дабы можно было стереть. В крайнем случае сочиняйте записки любимым девушкам. У вас есть любимая девушка?
Он потупился, розовея.
— Есть! — вскричал я. — У вас есть любимая девушка, а вы, простите, занимаетесь ерундой. Вы рискуете, безумец! О-о, вы очень рискуете.
— Чем?
— То есть как это чем? Да вы и впрямь спятили! Сейчас вы берете ее под руку, и дрожь бежит по вашим членам. Вы видите ее улыбку, и у вас замирает дыхание. Это сейчас. А потом? Вы знаете, что станет с вами потом? Что сделает с вами вот это? — И я кивнул на рукопись, залог бед и крушений.
— Что? — прошептал он.