Untitled
Шрифт:
Я отправился вниз вместе с девушкой-призраком.
— И все же не понимаю, как он мог так поступить со своим отцом, дедом?
— Забота о родных никогда не была отличительной чертой рода Пенвеллин. Вспомните: послушал Алан своих родителей, когда те просили его бросить гипноз? Думал ли о своих родных Стивен? Даже благородный Дэвид пошел против воли своего отца. Стоит ли говорить о Пьере?
— Я, конечно, понимаю, что я сплю, и все это происходит во сне, но все же, как вы смогли материализоваться? Вы ведь сказали, что теряете силы.
— Материнский инстинкт придает мне сил. Ведь последние месяцы я жила только ради Сары…О нет!
В
— Сара, ты не сделаешь этого. И я, и твоя мать хотели, чтобы ты жила долго и счастливо, я не позволю…
— Сара, не надо. Это не выход. — Поддержал Пьера я.
Думаю, читателю непонятно, что происходит. Я поясню: когда Сара разорвала шляпку своей матери, призраки действительно стали свободными, но сам профессор почти не получил ущерба. Сара первой догадалась, что держит его в этом мире. Это…она сама. Да, Пьер был мерзавцем, каких поискать, но все же он растил Сару, заботился о ней, вложил в нее часть своей души. И пока живет его дитя, он не может полностью умереть. И что должна была сделать Сара, узнав правду? Именно то, что она и сделала. Сара направила все свои силы, чтобы сковать меня и профессора. Я замер у входа, а профессор в самом темном углу комнаты. Сара подошла ко мне и сказала:
— Я люблю тебя. Прости, что не поверила тебе. Прости и прощай. — С этими словами она поцеловала меня, затем подобрала нож и вышла в другую комнату.
Вероятно, воля профессора к жизни превзошла силы Сары, так как ему все же удалось освободиться от ее чар, а я все еще стоял недвижим. Бросившись к выходу, профессор с силой толкнул меня, так что я упал лицом вниз. Кровь потекла у меня из носа, а профессор перевернул меня ногой и злобно улыбнулся. Он снова метнулся к выходу, но тут произошло непредвиденное: призраки один за другим поднимались из ниоткуда и окружали своего обидчика. Пьер остановился в замешательстве. А призраки принялись проходить сквозь него, по-видимому, тем самым отбирая у него жизненные силы, так как профессор стал неистово кричать. Они что-то кричали, я не слышал что. Мое сознание покинуло меня и теперь наблюдало за Сарой.
Она вошла в кабинет Пьера. Смотрит в окно. По ее прекрасному лицу текут слезы. В руке у нее тот злосчастный нож. Тонкие, изящные руки дрожат от страха. От страха перед смертью. А многие ли из нас могут с полной уверенностью утверждать, что не боятся смерти? А вы, мой дорогой читатель, способны ли вы со спокойствием принять свою смерть? Как бы вы поступили в такой ситуации? Пожертвовали бы вы всем, что у вас есть, чтобы только несколько мертвых душ обрели, наконец, покой, или же оставили все, как есть, но вернулись к любимому человеку?
Я почувствовал, что чары Сары слабеют. Это могло означать только одно… Руки и ноги пришли в движение. Призраки, включая профессора, замерли. Все наблюдали друг за другом. Внезапно, один из призраков стал излучать белый свет, после чего воспарил к потолку, просочившись через который, исчез из виду. То же случилось и с другими невольниками. Каждый из них начинал светиться светом, после чего улетал на небо. Через минуту в комнате остались только я и профессор.
— Мистер Браун, — он все еще называл меня так, даже понимая, что существует на этом свете последние минуты. — Вы хоть понимаете, какой ущерб нанесли развитию науки? Представляете, чего вы лишили мировое сообщество? Я, как бессмертный призрак, мог бы совершить еще столько великого, но вы, со своими благими намерениями, загубили мой великий ум. Вы довольны, мистер доброта? Теперь бедные дети Австралии не получат бесплатного питания, не будет освоена Венера, хотя я уже почти придумал, как сделать ее пригодной для жизни, многое не будет сделано. И все благодаря вам. Мне очень жаль, я сделал все, что смог, но я ошибся в вас, мистер Браун.
Его слова заставили меня стоять неподвижно еще несколько секунд, после чего я бросился в комнату, где лежала Сара. Коридор, по которому я бежал, показался мне бесконечно длинным. Но вот, наконец, и кабинет профессора.
Я распахиваю дверь, вижу Сару. Она лежит на полу. Из горла ее торчит нож. Пульса нет. Из ее кожи поднимается черная дымка. Все кончено…
Я падаю на колени перед ней, мне хочется кричать. Что я и делаю. В комнате появляется призрак Алисы. Она подплывает к дочери. Прикладывает руку к ее лбу, затем постепенно исчезает.
На мой крик прибежала Клаудия, но что это? Меня уже нет в той комнате. Где же я? Этого я не могу сказать, да и не хочу. Единственное, что меня сейчас волнует, так это Сара. Сара, моя любимая. Почему я понял, как сильно люблю ее только после ее смерти? Я все еще кричу. Кричу ее имя, будто этим могу вернуть ее, но все напрасно. Я не слышу сам себя, но слышу голоса призраков, живших в поместье Пенвеллин. Они шепчут «Спасибо». Я замолкаю…
День восьмой
Ну и сон! После такого можно и не проснуться. Я и не замечал, какая удобная кровать подо мной все эти шесть дней! На улице ясная погода. Птицы щебечут. Похоже, пора вставать, не опоздать бы к завтраку. Я поворачиваю голову на подушке. Стоп! Что-то не то. Где список, что мы с Сарой составили? Где я, вообще? Это точно не поместье. Откуда здесь холодильник, телефон? Рядом лежит газета. Я беру ее, чтобы понять хотя бы, где я.
«Сегодня в местное отделение полиции поступил звонок от некой Клаудии Форекс. Она заявила о пропаже профессора Пенвеллина из собственного поместья. По ее словам примерно в шесть часов вечера она услышала крик из кабинета профессора, после чего сразу побежала туда. Но попав в кабинет, она ничего не обнаружила, кроме небольшой лужи крови. Профессора в кабинете не было. Полиция сомневается в психическом здоровье сорокалетней женщины, так как профессор погиб в автокатастрофе два года назад, но, быть может, мисс Форекс стала жертвой мошенников. Ведется расследование».
Нет…Нет, этого не может быть…Значит, это был вовсе не сон? Значит, я действительно освободил призраков поместья Пенвеллин? Значит, я действительно погубил величайший ум нашей эпохи? Значит, я действительно закрыл для человечества тайну бессмертия? Значит Сара…О нет!
Мне показалось, что я снова пережил тот ужасный миг ее смерти. Слезы лились по моему лицу, руки сжали газету, превратив ее в комок бумаги, сердце забилось с бешеной частотой.
— Пол? — послышался знакомый голос. — Это ты?