«Уолдо», «Неприятная профессия Джонатана Хога» и другие истории
Шрифт:
– Вот и вытащите его, – улыбнулся Уолдо. – Увижусь с ним с удовольствием.
– Попробую.
– Перезвоните мне. И давайте побыстрее.
Уолдо встретил гостей в приемной, которую оставил без раскрутки. И едва они вошли, приступил к своему спектаклю.
– Наконец-то! Рад вас видеть. Доктор Стивенс, вы не могли бы подвезти меня на Землю? Прямо сейчас. Кое-что случилось.
– Ну-у-у, пожалуй, можно.
– Поехали.
– Подожди минутку, Уолдо. Джимми ведь не сможет обращаться
– Придется рискнуть, дядя Гэс. Это срочно.
– Но…
– Никаких «но». Едем сию минуту.
Они затолкали в «помело» Бальдура и привязали. Граймс проследил, чтобы сиденье Уолдо было откинуто и в первом приближении походило на компенсатор перегрузки. Уолдо уселся поудобнее и закрыл глаза, чтобы отпугнуть желающих задавать вопросы. Но украдкой глянул на молчаливого Граймса – вид у того был мрачный.
Стивенс гнал чуть ли не как на рекорд, но посадил машину как можно более плавно на паркинге над домом Граймса. Старик коснулся руки Уолдо:
– Как себя чувствуешь? Сейчас кого-нибудь кликну, и мы тебя перетащим в дом. А уж там уложим в постельку.
– Нельзя, дядя Гэс. Дело не ждет. Руку не дадите?
– То есть?
Но Уолдо потянулся за тем, о чем просил, и сам встал на ноги.
– Кажется, со мной все будет в порядке. – Он отпустил руку доктора и шагнул к двери. – Вы не отвяжете Бальдура?
– Уолдо!
Уолдо обернулся со счастливой улыбкой:
– Да, дядя Гэс, это правда. Я больше не слабак. Я могу ходить.
Граймс схватился за спинку одного из сидений и потрясенно сказал:
– Уолдо, я старый человек. Тебе не следовало проделывать со мной такие штуки.
И смахнул с глаз слезу.
– Да уж, – согласился Стивенс. – Препоганая вышла шуточка.
Уолдо, недоумевая, глянул на одного, потом на другого.
– Мне очень жаль, – смиренно сказал он. – Просто очень хотелось сделать вам сюрприз.
– Все в порядке. Пошли вниз и выпьем по рюмашке. Там ты нам все расскажешь.
– Отлично. Бальдур, вперед!
Пес встал и зашагал следом за хозяином. Походка у него была какая-то занятная; тренажер, который соорудил Уолдо, обучил пса не собачьей трусце на четыре такта, а иноходи.
На много дней застрял Уолдо у Граймса, набираясь сил, овладевая новыми рефлексами, укрепляя вялые мышцы. Рецидивов не было, myasthenia исчезла. Надо было привести себя в форму – это все, что требовалось.
Граймс тут же простил ему ненужную выходку и театральное явление в добром здравии, однако настаивал, чтобы Уолдо не спешил и полностью поменял свои привычки, прежде чем рискнет выходить без сопровождения. То была мудрая предосторожность. Даже самые простые вещи могли подставить ножку. Например, лестницы. Уолдо мог ходить по ровному месту, но спуску по лестнице пришлось учиться. С подъемом вышло попроще.
В один прекрасный день явился Стивенс, забрался в дом и застал Уолдо сидящим в гостиной за просмотром какого-то зрелища по стерео.
– Привет, мистер Джонс.
– А, привет, доктор Стивенс.
Уолдо поспешно встал, нашарил обувь, застегнул молнии.
– Дядя Гэс говорит, ее надо носить и не снимать, – объяснил он. – Мол, все носят. А вы застали меня врасплох.
– Грех невелик. Дома носить обувь необязательно. Где док?
– Ушел на весь день. Правда необязательно? А мои медсестры всегда носили обувь.
– Да, все так ходят. Но никто не заставляет, и такого закона нет.
– Раз все, значит и я. Но не скажу чтобы обувь мне нравилась. Дохлая она какая-то, вроде пары отключенных «уолдо». Но научиться очень хочется.
– Чему? Как обувь носить?
– Нет. Вести себя как все люди. Это и впрямь очень трудно, – заявил Уолдо на полном серьезе.
А Стивенса как осенило, он ощутил волну сочувствия к этому человеку без прошлого и без друзей. Все тут ему в диковину, все незнакомо. Он вдруг ощутил порыв признаться в том, что вечно было на уме, когда речь заходила об Уолдо.
– Вы и впрямь теперь сильный человек?
На лице Уолдо явилась счастливая улыбка.
– И с каждым днем делаюсь все сильнее. Нынче утром показал на силомере двести фунтов. И гляньте только, сколько лишнего веса сбросил.
– А и верно, вид у вас прекрасный. Забавно, знаете, ведь я с нашей самой первой встречи молил небо, чтобы вы стали сильным, как обычный человек.
– Правда? А почему?
– Как сказать… Наверное, согласитесь, что довольно часто в разговорах со мной вы подпускали яда в свои слова. Вы постоянно выводили меня из себя. Я хотел, чтобы вы стали сильным, чтобы я смог при желании выбить из вас все дерьмо.
Уолдо тем временем расхаживал по комнате, привыкая к обуви. Заслыша эти слова, он остановился и с великим изумлением уставился на Стивенса.
– То есть вы хотели побиться со мной на кулаках?
– Точно. Вы говорили мне такие вещи, какие мужчине не следует говорить, если он не готов подкрепить их кулаками. Не будь вы тогда калекой, я бы разок разделал вас под орех. Да не разок, а больше.
Уолдо, казалось, с трудом осваивает какой-то новый подход.
– Кажется, я понял, – протянул он. – Ну раз так, то…
И с этими словами изо всех сил послал вперед увесистый кулачище. Стивенс этого, естественно, не ожидал. Удар нечаянно пришелся ему в подбородок, и он рухнул без сознания.
Пришел он в себя, сидя на стуле. Уолдо тряс его.
– Я что-нибудь не так сделал? – тревожно спросил Уолдо.
– Чем это вы меня?
– Рукой. Я что-нибудь не так сделал? Это не то, что вы хотели?
– Что я хо-о… – Искры все еще сыпались из глаз, но до него начал доходить комизм ситуации. – Слушайте, значит, по-вашему, бой начинается с этого?