Уплыть за закат (с илл)
Шрифт:
Снова пауза.
– Эскорт Цезаря Августа, услуги на любой вкус. Если мы правильно поняли, у вас в постели умер кто-то из нашего персонала?
– Я не знаю, кто он – знаю только, что он мертвый. Кто у вас занимается такими вещами? Горничная? Мусорщики? Гостиничный врач? Пусть заодно сменят простыни.
На этот раз мне включили музыку. Я прослушала две первые оперы "Кольца Нибелунгов" и начала слушать третью.
– Расчетная служба, говорит мистер Мунстер. Этот номер предназначен для одиночного заселения. Мы должны
– Слушай, обормот, это же труп. Как можно брать с трупа плату за проживание? Между прочим, его кровь капает с постели на ваш ковер. Если не пришлете кого-нибудь прямо сейчас, ковер будет испорчен.
– За порчу ковра взимается штраф. Это выходит за рамки обычного износа.
– Р-р-р…
– Простите?
– Я сейчас подожгу занавески.
– Занавески не воспламеняются. Однако я записываю вашу угрозу на пленку. Согласно положению о гостиницах, раздел семь дэ…
– Уберите отсюда этого мертвеца!
– Минутку. Соединяю вас со старшим портье.
– Я пристрелю его, как только он войдет в дверь. Я кусаюсь. Я царапаюсь. У меня пена изо рта. Мне надо успокоиться.
– Мадам, пожалуйста, успокойтесь. Мы гордимся своим…
– А потом я спущусь в ваш кабинет, мистер монстр Мунстер, стащу вас с вашего стула и сяду на него сама, а вас перекину через колено и сдерну штаны… Я вам не говорила, что я с гаммы Геркулеса? Две с половиной "g" мы таких, как вы, на завтрак едим. Так что оставайтесь на месте, чтобы мне не пришлось за вами гоняться.
– Мадам, с сожалением должен сказать, что вы не можете сесть на мой стул.
– Хотите пари?
– У меня нет стула; я надежно приделан к полу. А теперь я должен проститься с вами и передать вас нашей охранной службе. В ваш счет будут включены дополнительные пункты. Желаю приятно провести у нас время.
Они явились слишком быстро – я еще смотрела на те огнестойкие занавески и раздумывала: использовать мне их, как Скарлетт О'Хара использовала портьеры Тары <то есть сшить из них платье (М.Митчелл, "Унесенные ветром")>, или ограничиться тогой, как Юнис в "Последних днях Помпеи" (или это из "Камо грядеши"?). Тут они и ввалились: местный доктор, местный сыщик и местный вышибала (последний с тележкой). За ними толпились еще какие-то личности, и вскоре из собравшегося народа уже можно было свободно набрать две команды.
Напрасно я беспокоилась о том, что голая, – никто на меня и внимания не обращал, даже обидно. Джентльмены обязаны хотя бы ухмыльнуться. Уместны были бы также свист, улюлюканье и прочие знаки внимания. Иначе женщина теряет уверенность в себе.
Возможно, я слишком чувствительна – но с тех пор как мне минуло полтораста, я каждое утро с немым вопросом изучаю себя в зеркале.
В толпе, которая вломилась ко мне, была только одна женщина. Оглядев меня, она фыркнула, отчего мне сразу стало
Потом мне вспомнилось кое-что. Когда мне было двенадцать, отец сказал мне, что у меня будет много хлопот с мужчинами.
– Отец, вы, видно, последнего ума лишились, – сказала я. – Я же некрасивая. Мальчишки в меня даже снежками не кидаются.
– Попрошу повежливей. Это неважно, что ты некрасивая. Все дело в том, как от тебя пахнет, дорогая моя дочка. Тебе следует почаще мыться… иначе в одну прекрасную ночь тебя изнасилуют и убьют.
– Я моюсь каждую неделю! Сами знаете!
– В твоем случае этого недостаточно. Запомни мои слова.
Я запомнила и убедилась, что отец знал, о чем говорит. Когда мне хорошо и я счастлива, от меня пахнет, как от кошки в марте. Но сегодня мне было плохо. Сначала меня напугал мертвец, потом машины своим вяканьем вывели меня из себя – а это дает совсем другой запах. Кошка, которой неохота, может спокойно пройти через целое сборище котов, и никто ее даже не заметит. Как не замечали меня.
С моего почившего партнера сняли простыню. Доктор осмотрел труп, не прикасаясь к нему, потом пригляделся повнимательней к жуткой красной луже, в которой тот лежал, нагнулся, понюхал, а потом – у меня мурашки пошли по коже – обмакнул в нее палец и попробовал на вкус.
– Попробуйте вы, Адольф. Послушаем, что вы скажете.
Его коллега (по моему предположению) тоже попробовал на язык кровавую жижу.
– Хейнц.
– Нет, Скиннер.
– При всем моем уважении к вам, доктор Ридпат, вы испортили себе вкус дешевым джином, который поглощаете в больших количествах. В скиннеровском кетчупе соли больше, и это убивает изысканный вкус томата. Вы не чувствуете разницы из-за своих дурных привычек.
– Десять тысяч, доктор Вайскопф? Поровну.
– Будь по-вашему. Как вы думаете, что послужило причиной смерти?
– Не пытайтесь подловить меня, доктор. Причина смерти – это ваша забота.
– Остановка сердца.
– Блестяще, доктор, блестяще. Но отчего оно остановилось?
– В случае судьи Хардейкра вопрос уже несколько лет скорее стоял так: отчего он еще жив? Прежде чем высказать свое мнение, я должен положить его на стол и вскрыть. Может быть, я поторопился. Может быть, окажется, что у него вообще не было сердца.
– Вы хотите его вскрыть для того, чтобы это выяснить, или для того, чтобы он уже наверняка не ожил?
– Что-то здесь шумно. Оформляйте передачу тела, и я отправлю его в морг. – Давайте форму 904, я заполню. Главное, не показывайте эту дохлятину гостям. В гранд-отеле "Август" никто не умирает.
– Доктор Ридпат, я умел улаживать подобные дела, когда вы еще корпели над своим дипломом.
– Уверен, что умели, Адольф. Сыграем после в лаунболл?
– Хорошо, Эрик, спасибо.