Управление мировоззрением. Развитый социализм, зрелый капитализм и грядущая глобализация глазами русского инженера
Шрифт:
Но среди шахтеров имелись и группы, настроенные совершенно противоположно. В центральном проходе зала дислоцировалась группа воркутинских шахтеров.
Это были совсем другие люди – крикливые, нетерпеливые, бесцеремонно, выкриками с места перебивавшие любого докладчика, если он им почему-то не приглянулся или говорил что-то не то, чего бы им хотелось. Такого вызывающего поведения мне даже на стадионах не доводилось наблюдать. Среди этой группы особенно выделялся один – видимо, их лидер, дирижировавший всем их спектаклем. У него были прямые темные волосы с косой челкой на глаза, неестественно размашистые, «на публику», движения. Одет он был в приличный темно-синий костюм, концы брюк которого были беспощадно запихнуты в модные в то время «дутые» сапоги-луноходы серебристого цвета. С постоянным мрачно-свирепым выражением на лице, видимо, долженствовавшем выражать классовую и прочую ненависть, он практически все время работы съезда простоял в проходе,
На втором, уже только всероссийском съезде, проходившем после августовского «путча», я с нетерпением ожидал выступления министра вновь образованного Министерства промышленности РСФСР, в которое вошел наш институт. Положение института непрерывно ухудшалось на протяжении всего прошедшего года. Из имевшейся годом ранее численности в 600 сотрудников четверть была сокращена или уволилась, оставшимся маячил тот же путь, поэтому мне очень хотелось из первых рук получить информацию о наших дальнейших перспективах. После объявления о выступлении новоиспеченного министра к трибуне вялой походкой вышел как будто не выспавшийся сравнительно молодой человек с длинными волосами. Ни разу не взглянув в зал, постоянно хмурясь, он монотонным голосом зачитал присутствующим сообщение о выдающихся победах нового правительства на поприще борьбы с бюрократией. Руководство всей промышленностью РСФСР отныне осуществлялось всего лишь с помощью трехсот сотрудников министерства, из которого исчезли привычные главки и управления, а им на смену пришли департаменты. К этому, без каких-либо объяснений, он добавил, что оборонные предприятия являются самыми подходящими объектами для приватизации, поэтому с них поскорей нужно снимать режим секретности и что по желанию трудовых коллективов они могут объединяться в концерны. Вежливо поблагодарив за внимание, он той же вялой походкой покинул зал.
Мне стало абсолютно ясно, что пришедшие к власти в результате «перестройки» и особенно после августовского перевороталюди не имеют ни малейшего представления о том, какие огромные людские, материальные и мощнейшие научно-технические ресурсы, неразрывно связанные между собой сложнейшей системой взаимодействия, державшей в хрупком балансе многие сотни самых современных, принципиально различных по характеру производств и технологий, оказались в их руках, по злой воле прокатившихся по стране тяжелых волн роковых событий. Им была просто недоступна вся сложность структурного устройства советской экономики, теснейшего переплетения науки и производства, которая до сих пор позволяла стране в рекордные сроки успешно создавать лучшие образцы самой современной техники. Они совершенно не понимали всей той глубины ответственности за будущее страны и ее народа, которая внезапно обрушилась на их головы. На смену гигантам, умевшим генерировать новые идеи, находить и принимать оптимальные решения для невиданных ранее научных, технических и организационных проблем, нести персональную ответственность за их исполнение, обладавшим мощно развитым системным мышлением, способным непрерывно держать в поле зрения и обрабатывать огромные объемы информации, начиная от подробных технических характеристик выпускаемых изделий, объемов плановых заданий, перспективных заделов и кончая числом мест в детских садах на подведомственных предприятиях, пришли жалкие, жадные пигмеи с кругозором рыночной торговки и убогим умишком, способным к удержанию в памяти только одного показателя – скорости наполнения собственного кармана.
Второе ностальгическое отступление. Я до сих пор с гордостью храню удостоверение «Отличник социалистического соревнования Министерства общего машиностроения СССР» с подписью О. Д. Бакланова, бывшего министра Минобщемаша, в описываемый момент находившегося в «Матросской тишине» за членство в ГКЧП. Подпись не подлинная – клише, но тем не менее это самый дорогой для меня документ, потому что с этим именем связаны выдающиеся победы создателей отечественной ракетно-космической техники, к числу которых относится и успешное осуществление программы «Буран-Энергия». Этот проект, судьба которого, как и многих других, оказалась по воле «младореформаторов» трагичной (проект был окончательно похоронен в середине 90-х), был в какой-то мере продолжением проекта «Буря», начатого еще в 50-х годах легендарным ОКБ С. Л. Лавочкина. В конце 50-х годов в связи с блестящими результатами работ над ракетой Р-7 команды С. П. Королева, с одной стороны, и недостатком государственных средств, с другой стороны, исполнение проекта «Буря» было приостановлено. В результате ОКБ Лавочкина практически осталось без работы, что в какой-то мере послужило причиной преждевременной кончины его руководителя. Но в середине 70-х годов, когда время бросило очередной вызов, поставив новые задачи перед создателями ракетно-космической техники, проект «Буря» возродился на неизмеримо более высоком уровне развития науки и техники и был триумфально воплощен в жизнь беспрецедентным по сей день беспилотным полетом, завершившимся ювелирно точной автоматической посадкой советского космического челнока «Буран». И хотя Государственные испытания этого комплекса возглавлял уже другой министр – В. X. Догужиев, заслуги О. Д. Бакланова в этом проекте невозможно переоценить.
Под занавес съезда состоялось одно выступление, ради одного которого стоило приехать в Москву. Это было выступление иностранца, испанца Карлоса Вальехо – рабочего бывшей испанской государственной автомобильной компании SEAT, в то время уже принадлежавшей немецкому автомобильному концерну VW. Рабочие этой компании, случайно узнав о прохождении в Москве нашего съезда уже во время его работы, срочно собрали необходимые деньги и, без специального приглашения, рискуя опоздать, направили своего представителя для предупреждения пролетариата первой страны рабочих и крестьян от возможных поспешных, необдуманных решений. Их посланник успел попасть в зал к самому закрытию съезда, когда делегаты уже начали разъезжаться. Уже под громкие звуки захлопавших сидений председательствовавший попросил у делегатов разрешения на дачу слова вновь прибывшему гостю, на что они милостиво согласились. Испанец к моменту своего выступления уже знал о настроениях съезда и поэтому очень волновался, пытаясь, максимально смягчая выражения, образумить российский пролетариат, который легкомысленно, на глазах изумленного мирового пролетариата добровольно сдавал себя со всеми потрохами в лапы капитализма. Стоявший плотно рядом переводчик, пользовавшийся тем же микрофоном, что и докладчик, создавал испанцу дополнительные сложности. Посланник испанского пролетариата начал с предупреждения, что на самом деле на Западе нет тех свобод, о которых вещает западная пропаганда, чем сразу вызвал гул недовольства, прокатившегося по залу. Примеры, взятые им из непосредственной «капиталистической жизни», никак не вязались с теми сладостными картинами, которые вовсю, яркими красками рисовали тогда газеты, воспевая неустанную материнскую заботу владельцев компаний о благе своих наемных работников, во что российский «гегемон» уже успел свято уверовать. По сообщениям испанца выходило, что в условиях частной собственности рабочие не должны терять бдительность ни на минуту, и только постоянная борьба за свои права является единственным средством для обеспечения себя и собственной семьи необходимым минимумом средств для ведения очень скромной жизни. Но большинство остававшихся в зале делегатов, даже под давлением фактов, приводимых испанцем, не желало расставаться с вновь обретенной сказкой о свободном капиталистическом рае, быстро сменившей поднадоевшую сказку о рае коммунистическом. Депутаты отказывались верить испанцу, не позволяя даже тени сомнения омрачать светлый образ «огоньковского» капитализма. Послышались выкрики: «Хватит пропаганды!», «Провокатор!». Но мужественный испанец, догадываясь, чем вызваны шумное недовольство и крики в зале, пытался снова и снова найти убедительные аргументы, чтобы заставить людей хотя бы на минуту задуматься над его словами. Тогда еще в народе не было навыка устроения публичных обструкций неугодным ораторам, все еще сохранялись приличия, поэтому докладчику дали договорить до конца. Он говорил об очень важных вещах, например о том, что главной ценностью в экономике является не физическая, а технологическая собственность; что разработки HIGH-TECH в странах капитала независимы от рыночной конъюнктуры и полностью выведены из поля капиталистической конкурентной борьбы; что они ведутся в основном на государственные деньги и далеко не каждое государство Запада может их себе позволить; что желание одним прыжком оказаться в рынке может привести общество к огромной трагедии и что не нужно никого копировать, тем более исполнять условия, уже продиктованные МВФ, а нужно находить собственные пути экономического развития. Но все было напрасно, разумным и убедительным речам испанца никто не хотел верить.