Управление
Шрифт:
Она ввела на клавиатуре несколько команд, после чего появился новый перечень:
Номер материала: 1004007
Описание: Картофель обычный
Энергетическая ценность: 77 калорий
Единица: 100 г
И так далее, список записей о содержащихся витаминах и тому подобном, длиннее, чем могло быть отображено на экране.
– Мы видим, что картофель, который я купил в субботу две недели назад, имеет энергетическую ценность 77 калорий на 100 грамм. Купил я два килограмма…
– Могу
Адамек наклонил голову.
– Ну, конечно, я закупаюсь не самостоятельно. У меня есть молодой помощник, который делает это за меня. Я отдаю ему список и свою денежную карту и предоставляю ему все остальное.
Гиммлер лаконично кивнул:
– Понимаю. Продолжайте.
Адамек развернул инвалидное кресло и изучил отображаемое изображение, пока не восстановил нить разговора.
– Как я уже сказал, я купил два килограмма картофеля, то есть приобрел энергетическую ценность в 1540 калорий. Теперь мы можем произвести такой перевод купленных продовольственных товаров в энергетическую ценность автоматически при помощи программы.
Снова кивок в сторону наборщицы программ, снова смена изображения. Опять появилась таблица приобретенных продовольственных товаров, но на этот раз только с указанием персонального гражданского номера, даты и количества калорий.
– И все это, – продолжал Адамек, – конечно же, можно легко суммировать помесячно. Фройляйн Боденкамп, могу я вас попросить?
Появился новый список.
Заголовок гласил: Август Адамек, родился 05.05.1889, проживает по адресу: Веймар, Юнкерштрассе, 2
Далее перечислялось:
Сентябрь 1942 – 73 500 калорий.
Август 1942 – 72 100 калорий.
Июль 1942 – 68 400 калорий.
Июнь 1942 – 78 300 калорий.
– Это энергетическая ценность, которую я купил за последние месяцы и впоследствии потребил, – пояснил Адамек. – Приблизительно две с половиной тысячи калорий в сутки. – Он отъехал немного в сторону. – Теперь добавим еще один последний шаг, чтобы анализ стал более содержательным, а именно – объединим таблицу с данными органа записи актов гражданского состояния. Таким образом мы получим общее количество калорий на всех домочадцев. Если мы поделим это число на количество членов семьи – отец, мать, дети, бабушки, дедушки и так далее, – мы получим список, в котором перечислены все домочадцы и то, сколько в среднем калорий потребляют члены данной семьи в месяц.
Глаза рейхсфюрера казались неестественно большими за его круглыми очками. Он кивнул, очень, очень медленно, но кивнул. Казалось, он понял, к чему все это клонится.
– В моем случае результат остается прежним, поскольку я живу один, – продолжил Адамек. – В других случаях результат будет меньше двух с половиной тысяч калорий, например, если в семье есть новорожденные или малыши, которые, естественно, едят меньше, чем взрослые. Но если среднее значение существенно больше… – Он приостановился, оглядел присутствующих, затем снова пристально посмотрел на рейхсфюрера СС. – Мы, разумеется, должны принимать во внимание определенный диапазон колебаний. У мужчин, занимающихся тяжелым физическим трудом, будет куда большая энергетическая потребность. Но если среднее потребление калорий домочадцами превышает определенную верхнюю границу… и это в то время, когда на
Гиммлер сложил руки и степенно потер их.
– Звучит неплохо, – одобрительно произнес он. – Звучит очень неплохо. – Он недоверчиво прищурился. – Однако же мне бы хотелось увидеть все это продемонстрированным на практике.
Адамек улыбнулся. Его коллеги тоже улыбнулись. К этому они, конечно, были готовы.
– С превеликим удовольствием, – произнес Адамек. – Назовите город, и мы составим список подозрительных домохозяйств. Здесь. Сейчас. На ваших глазах.
– Любой город? – спросил рейхсфюрер.
– Любой город, – подтвердил Адамек.
Гиммлер ненадолго задумался. Затем произнес:
– Амстердам.
С лиц мужчин мгновенно пропали улыбки.
– Амстердам? – удостоверился Адамек.
– Разве это проблема? – поинтересовался Гиммлер.
Хелена сидела в оцепенении перед своей клавиатурой. Всего этого она не знала. Она составляла программы по предписаниям, которые обычно получала от герра Адамека, герра Леттке и герра Добришовского, а также от остальных. И, как обычно, она не спрашивала, для чего предназначались эти показатели: наборщицы программ не имеют права задавать подобные вопросы.
Конечно, она предавалась собственным размышлениям. Но ведь речь шла всего лишь о продовольственных товарах, о количестве калорий – что тут можно было заподозрить, если речь идет о продовольственном положении народа? О том, чтобы исследовать состояние снабжения, выявить, где людям было достаточно еды, а где нет?
Но теперь… Казалось, ее руки весят тонну. В ее животе неприятно заныло. Ей хотелось убежать и спрятаться в туалете, но если она на это решится, то впоследствии Фелькерс оторвет ей голову.
Возможно, ей удастся не капитулировать.
Дискуссию, разгоревшуюся между мужчинами, она слушала краем уха. Введена ли в Амстердаме безналичная оплата? Да, гласил ответ, в той или иной степени с момента оккупации Нидерландов. Гульдены были изъяты, все наличные деньги ликвидированы и введены безналичные рейхсмарки, как в Германии. Имеются ли в нашем распоряжении все необходимые таблицы?
– Фройляйн Боденкамп? – Голос Адамека. – Хелена?
– Да? – очнулась она.
– Есть ли у нас все необходимые таблицы, относящиеся к Амстердаму?
– Да.
Тем временем они были перечислены перед ней на экране. Должно быть, ее руки сделали все необходимое без ее ведома.
– Тогда запустите, пожалуйста, расчеты.
– Да, – услышала Хелена Боденкамп собственный голос, послушный, как и подобает немецкой женщине, а потом посмотрела на свои руки, вводящие необходимые команды.
И наконец нажала кнопку «Выполнить».
Почему именно сейчас она подумала о Рут, своей подруге детства? Рут Мельцер, которая в один прекрасный день должна была пересесть в самый дальний конец классной комнаты и не делать нацистское приветствие, которым все остальные встречали учителя. Рут Мельцер, которая вскоре уехала с родителями в Америку, навсегда, и о которой она больше никогда ничего не слышала.