Упрямая. (Не)пара для волка
Шрифт:
Хотя на самом деле выше всего на голову может, я сама очень высокая, часто говорили, что мне бы в модели… Да куда там. Но зато сейчас я могу смотреть ему в глаза почти прямо, совсем немного приподняв голову.
Моя детская мечта ожила. Хотя и не совсем так, как я предполагала.
Существо замирает и хмурится, явно не узнавая. Я вожу пальцем по жутким отметинам на его теле, не в силах не касаться. Пусть он набросится сейчас, сожрет или что он обычно делает с жертвами. Но я не могу не смотреть, не трогать, не искать в этом существе своего выдуманного друга. А ещё я же мечтала вот так
– Как же так…
Он перехватывает мою совсем узкую по сравнению с его рукой ладонь и подносит ко рту. Я бы сказала губам, но они раздвинуты так, что видно больше зубы. Как это вообще возможно? Как и чем можно сотворить такое с человеком? Он же не узнаёт…
И в тот же миг громкий рев оглушает. Существо отбрасывает меня к стене и начинает метаться по замкнутому пространству, ударяясь о стены, налетая на клетку.
Надсмотрщик предусмотрительно чуть отходит от двери ближе к выходу. Видимо, приказ приказом, а жить хочется. И мне тоже вдруг неожиданно сильно хочется жить. С ним. Пусть пока в этой клетке, в тюрьме, но ЖИТЬ. Чтобы можно было быть с ним рядом, касаться. А потом… Потом мы придумаем что-нибудь.
Когда рёв немного стихает, я убираю руки от ушей, не боясь, что перепонки лопнут. И прямо смотрю на… мужчину? Он вообще человек в таком состоянии?
В его глазах ярость. О, это мне знакомо. Не впервой. Нужно быть покладистой, не делать резких движений, не пытаться убежать или отодвинуться. Я плавно и очень осторожно поднимаюсь, опять делаю шаг к нему. Глубоко вдыхаю, медленно выдыхая, успокаиваясь. Нельзя нервировать уже нервного мужчину. Отец хорошо научил.
– Эмин, пожалуйста, – я тяну к нему руки, демонстрируя пустые ладони, – прошу Вас, успокойтесь.
Он поворачивает голову на бок и приближается с нечеловеческой грацией, плавностью, хоть и крушил сейчас всё как медведь.
– Они использовали Вас как машину для убийств, – я моих глазах слёзы. Слёзы обиды за него, за ту несправедливость, что пришлось ему пережить. Неужели все мои сны – не просто воспаленное воображение?
– Не знаю, как во всём этом замешан мой отец, но каждый, кто причастен к тому, что с Вами произошло – просто чудовище… Мне так жаль, Эмин.
Солёная капля с моей щеки падает на жестяной пол с глухим стуком, он провожает её взглядом. Потом возвращается к моему лицу.
– Неужели все эти годы Вы здесь вот так?
Он молчит и тяжело дышит. С костяшек стекает его собственная кровь, разбил, когда бесновался.
– Подождите секунду, – я медленно, не поворачиваясь спиной, подхожу к двери. Вижу, что Эмин наклоняется, становясь на четвереньки, будто для прыжка и снова тяну ему руку, успокаивая. – Нам с Вами нужна же вода, правда?
И дальше обращаюсь к похитителю или одному из них.
– Любезнейший, – у того от такого обращения челюсть едва не встречается с полом, – а Вы не могли бы организовать нам немного воды? Пить хочется ужасно после пережитого стресса. К тому же, вдруг меня сейчас съест господин Эмин, а запить ему и нечем.
Тот смотрит на меня так, будто на голове только вот выросла пара ветвистых кустиков земляники. И это прямо на оленьих рогах. Рот открыт. Из него ожидаемо пахнет псиной.
– Воды принеси, – повторяю грубо, как иногда приходилось осаживать не особо исполнительных телохранителей. Иногда такое они понимают гораздо быстрее обычной просьбы. И верно, тот отмирает и скрывается из ангара с прытью гепарда.
Из-за небольшого оконца ему видно только мое лицо, злющего Эмина за моей спиной нет. Поэтому мой нахальный тон его взбодрил и обескуражил, скажем культурно. А я вновь обернулась:
– Вы же не станете меня кушать, правда? Это я для красного словца сказала.
Мужчина снова поднялся с колен и ладоней на две ноги, продолжая молча сканировать меня взглядом и опять по-звериному наклоняя вбок голову.
– Воспримем Ваше молчание как знак согласия, – я неловко улыбнулась.
Не так я себе представляла встречу с любовью всей своей жизни.
Глава 12 Ужин без свечей
– Какая вода?! В смысле не тронул???
Недовольный голос раскатами прошелся по всему пустому ангару. Неужели тот мужчина – брат Эмина? Но он сам его так назвал… Почему тогда так с ним поступает? И значит, тот взрослый совсем действительно был его отец… А мой его, выходит, убил? Сердце сжала ледяная перчатка. Он ещё и убийца? Может я всё же от страха что-то не так поняла, на самом деле он сам умер?
За дверью показывается недовольное лицо главного. Он переводит ошарашенный взгляд с меня на Эмина. Тот забился в угол и старательно делает вид, что нас всех не существует.
Может он просто не голодный пока? Я сглотнула слюну, чтобы смочить пересохшее разом горло.
– Вы были знакомы? Ты называешь его по имени.
– Да виделись пару раз, – пожимаю я плечами. – Вы водички случаем не захватили?
– Почему он тебя не трогает?
– Я даже не знаю, что вообще происходит. Тем более как и почему. Нам бы воды.
– Вам? – он вздергивает одну бровь.
– Господин Эмин поранился, я хотела промыть раны и попить…
Меня перебил раскатистый смех.
– Промыть… Господину…Раны… Юмористка хренова.
– Что не так?
Упорно продолжаю делать вид, что всё в порядке вещей. Сидим мирно общаемся. Правда в камере, ну так за хорошей же беседой и место не так важно.
– Ты серьезно собралась промывать ему раны?
Его голос становится холодным и колючим.
– Всё верно.
– Что ж. Дайте ей воды и тряпку что ль какую. Пусть промоет. Может он ей быстрее голову отвернёт. И не кормить. Проголодается….
– Господин… простите не знаю Вашего имени, его-то понятно почему не кормить, а меня за что? Я второй день ничего не ела. Умру у Вас тут от голода раньше, чем меня съедят.
– Ну это еще посмотрим, что раньше… Яблоко ей кинь.
Уже через пять минут сквозь решетку на окне нам кидают две бутылки воды и яблоко. Красное спелое сочное яблоко. Я протираю его о свое платье и кусаю. Сладкий сок течет по губам и мне приходится вытереть его с подбородка ладонью. Очень вкусно. Когда остается половина, я вспоминаю, почему не стали кормить Эмина и…