«Ураган» с острова Наварон
Шрифт:
Валун совершил последний огромный скачок и со свистом врезался в середину мостика, круша хрупкое дерево и ломая мостик пополам. Двое солдат, оказавшихся прямо на пути валуна, погибли мгновенно, пятерых других швырнуло в стремительный поток, где они разбились о скалы. Разломанные половины мостика, крепившиеся к берегам с помощью подвесных канатов, раскачивались над бушующей водой, яростно стуча о каменистые берега.
Парашюты, а их оказалось не меньше дюжины, крепились к трем темным цилиндрическим предметам, наполовину погрузившимся в столь же темную воду. Мэллори и Миллер перерезали стропы и соединили цилиндры последовательно межцу собой, используя короткие проволочные зажимы, припасенные специально для этой цели.
— Эти рукоятки справа контролируют водяной клапан. Ты займись этим, пока не добьешься отрицательной плавучести, но не перестарайся. А я займусь другим.
Миллер осторожно повернул рукоятку и показал глазами на ведущий цилиндр. — А этот для чего?
— Ты что же, собрался на себе тащить полторы тонны взрывчатки до дамбы? Это — своеобразный буксир. Напоминает отпиленную часть корпуса 21-дюймовой торпеды. Сжатый воздух под давлением, возможно, пять тысяч фунтов на квадратный дюйм проходит сквозь сопло. Думаю, он свое дело сделает.
— Лишь бы не я. — Миллер закрыл клапан. — Хватит?
— Хватит. — Цилиндры погрузились в воду у самой поверхности. Мэллори снова потянул рычаг сжатого воздуха на ведущем цилиндре. Раздался урчащий звук, забурлила вода, и все три цилиндра стронулись с места. Мэллори и Миллер взялись руками за ведущий, направляя его в сторону поворота, за которым находилась дамба.
Когда подвесной мостик разрушился под упавшим валуном, погибли семь человек, но двое уцелели.
После яростной схватки с рекой Дрошни и его сержанту удалось прибиться к берегу, где, обессилев, они вцепились в сломанную половину мостика. Вначале они просто держались за нее, а прсле отчаянных попыток им удалось подтянуться и выбраться из воды. Они повисли, ухватившись руками и ногами за обломки моста, тяжело переводя дыхание. Дрошни посигналил кому-то невидимому, находившемуся на другом берегу, и показал рукой вверх, в том направлении, откуда свалился валун.
На противоположной стороне реки среди валунов оставались трое четников — трое счастливцев, которые не успели ступить на мост. Четники увидели сигнал Дрошни, и все поняли. Андреа, которого от Дрошни отделяло семьдесят футов, лишился своего укрытия и начал спускаться вниз по опасному склону. Дрошни он не видел из-за крутизны берега. Одни из четников прицелился в Андреа и выстрелил.
Андреа повезло — стрелять вверх да еще в темноте — нелегко даже в лучшие времена. Пули ударялись о скалу в нескольких дюймах от левого плеча Андреа и с визгом отскакивали, чудом не задевая его. Андреа понимал, что это лишь пристрелка. Он бросился на бок, но потерял равновесие и беспомощно покатился вниз по склону, усыпанному камнями. Вокруг него свистели пули, множество пуль, так как четники, убежденные в том, что Андреа — единственный их противник, поднялись, подошли к берегу и сосредоточили на нем весь огонь.
И опять Андреа повезло, ибо интенсивная стрельба продолжалась недолго. Рейнольдс и Мария, оставив укрытие, бежали вдоль берега, стреляя на ходу. Четники моментально забыли про Андреа, обнаружив новую неожиданную опасность. Андреа катился вниз, отчаянно пытаясь остановить падение, но это ему не удавалось. На краю обрыва он с размаху ударился головой о крупный булыжник и потерял сознание, застыв над бешеным потоком.
Рейнольдс резко упал на прибрежную гальку и, усилием воли заставив себя не думать о пулях, свистевших над головой, неторопливо, тщательно прицелился. Он держал палец на спусковом крючке, пока обойма «шмайссера» не опустела. Все три четника упали замертво.
Рейнольдс поднялся на ноги и с легким удивлением заметил, что у него дрожат руки. Он взглянул на Андреа, лежавшего без сознания в
Мария лежала на прибрежных камнях, обхватив правую ногу чуть выше колена. Между пальцами сочилась кровь. Искаженное от боли, обычно бледное лицо, приобрело пепельный оттенок. Рейнольдс крепко выругался про себя, вынул нож и стал разрезать материю вокруг раны. Осторожно приподняв вырезанный лоскут, он улыбнулся ободряющей улыбкой. Мария, закусив губу, неотрывно наблюдала за его действиями затуманенными от боли и слез глазами.
Рана выглядела скверно, но, как определил Рейнольдс, не представляла серьезной опасности — пуля задела мягкие ткани. Сержант достал индпакет, еще раз ободряюще улыбнулся, но тут же позабыл о перевязке. Глаза Марии, расширившиеся от ужаса, глядели мимо него.
Рейнольдс круто обернулся. Дрошни, взобравшийся по остаткам моста на берег, поднялся на ноги и шагнул к распростертому телу Андреа, явно намереваясь сбросить его в ущелье.
Рейнольдс схватил «шмайссер» и нажал на спуск. Раздался металлический щелчок — он забыл сменить обойму. Сержант лихорадочно осмотрелся в поисках автомата Марии, но его не было. Больше ждать Рейнольдс не мог. От Андреа Дрошни отделяло всего несколько футов. Подняв нож, Рейнольдс помчался вдоль берега. Дрошни увидел его и, заметив, что в руке у сержанта только клинок, по-волчьи ухмыльнулся, вытащил из-за пояса кривой, устрашающего вида кинжал и замер в ожидании.
Они сошлись и осторожно затанцевали по кругу. Рейнольдс ни разу не бился на ножах и понимал, что шансов у него практически нет: разве не говорил Нойфельд, что Дрошни — лучший на Балканах боец. Судя по повадкам — так оно и есть, подумал Рейнольдс, и у него пересохло во рту.
В тридцати ярдах от них Мария, ослабевшая от боли, ползла, волоча раненную ногу, туда, где ее настигла пуля и где, как она полагала, остался автомат. Марии казалось, что она очень долго ищет, на самом же деле, не прошло и десяти секунд, как «шмайссер» оказался у нее в руках. Мучительно болела рана, подступала тошнота, но Мария заставила себя сесть и прижала приклад к плечу. Но тут же опустила автомат. В таком состоянии, смутно подумала Мария, она могла бы промахнуться и попасть не в Дрошни, а в Рейнольдса. Более того, она могла убить Рейнольдса, не причинив Дрошни никакого вреда: они сцепились, перехватив своей левой рукой правую руку противника, вооруженную ножом.
Темные глаза девушки, в которых недавно сквозили боль и страх, теперь выражали отчаяние. Как и Рейнолъдсу, Марии была известна репутация Дрошни, но, в отличие от сержанта, ей доводилось видеть, как Дрошни убивал этим кинжалом, и она прекрасно знала, какое смертоносное сочетание представляли собой этот человек и этот кинжал. Волк и ягненок, подумалось ей, волк и ягненок. Когда он убьет Рейнольдса — в голове у девушки поплыло, мысли путались — когда он убьет Рейнольдса, тогда я убью его. Но сначала должен умереть Рейнольдс, потому что помочь ему нельзя.
Вдруг отчаяние в ее темных глазах сменилось слабо забрезжившей надеждой, ибо она интуитивно почувствовала, что если рядом Андреа, надежда всегда остается.
«Рядом» — пока было явной натяжкой. Андреа очнулся, приподнялся на ослабевших руках и, мотая львиной головой, чтобы прийти в себя, непонимающим взглядом уставился на бурлящий, пенистый поток внизу. Продолжая мотать головой, Андреа с трудом встал на ноги. Несмотря на мучительную боль, Мария улыбнулась.
Медленно, но неотвратимо великан-четник сумел отвести руку Рейнольдса и приставил острие кинжала к горлу противника. Блестевшее от пота лицо Рейнольдса исказилось от отчаяния. Он понял, что роковая развязка близка. Дрошни резко вывернул ему руку, чуть не сломав ее, и сержант, вскрикнув от боли, разжал пальцы и выронил нож. Безжалостно выламывая руку, Дрошни вынудил Рейнольдса опуститься на колени и освободившейся левой рукой нанес ему сокрушительный удар. Рейнолъдс рухнул, как подкошенный, ловя ртом воздух.