Уральская копилка
Шрифт:
— Наш, наш!.. Сашенька наш…
И вот Санька опять на работе в литографии Судакова. Но тут вскоре — Февральская революция, а потом и грозовой Октябрь. Хозяин литографии сбежал за границу, оставив предприятие на попечение своего верного слуги, управляющего Вальдберга, надеясь на скорое возвращение.
В первые послеоктябрьские дни Саша Засыпкин — теперь ему шел девятнадцатый год — откликнулся на призыв Советов и вступил в. Красную гвардию. Вскоре же ему пришлось принять участие в разгроме гнезда екатеринбургской группировки анархистов. Их штаб разместился в особняке, в котором теперь на улице Розы Люксембург помещается областной отдел народного образования. Красногвардейцы
В феврале 1918 года, когда начала организовываться Красная Армия, Засыпкин стал бойцом 1-го Уральского стрелкового полка. В мае полк был командирован на борьбу с Дутовым, но Засыпкина оставили для несения внутренней службы в Екатеринбурге.
К тому времени последний русский царь со своей семьей и челядью был перевезен из Тобольска в Екатеринбург и помещен в бывшем Ипатьевском особняке. Для верности охраны особняк обнесли деревянным забором, однако около него то и дело появлялись какие-то темные личности, а то и просто любопытные. Приходилось держать ухо востро — Засыпкину не раз доводилось бывать в наряде наружного патрулирования временной тюрьмы бывшего царя.
Однажды начальник караула вызвал нескольких красноармейцев и сказал:
— Ну, ребятки, сегодня вы пойдете на охрану внутри дома. Помните, кого вы будете охранять. Если с вами кто-либо из бывшей царской семьи вздумает заговаривать, ваше дело — полный молчок. Запомните это!
Было утро. Саша видит, как из соседней комнаты вышел неказистого вида мужчина с рыжеватой бородкой, в синих брюках с красными кантами, в нижней рубашке, подпоясанный полотенцем, — умываться пошел.
Наш часовой хотя и ждал, что увидит бывшего царя, а тут невольно вздрогнул и потом подумал: «Батюшки, и эта мразь правила Русью, подписывала приказы о расстреле и повешении; могла и меня расстрелять и повесить…»
Николай прошел несколько шагов и остановился против Засыпкина. Спрашивает:
— Какова сегодня погода?
Засыпкин выдержал взгляд бывшего царя, стиснув зубы, памятуя, что не должен проговориться.
Николай постоял, пристально посмотрел на часового, неожиданно выругался и пошел к себе.
В годы гражданской войны Засыпкину пришлось испытать многое: тяжелую болезнь, колчаковскую тюрьму…
После освобождения Урала от Колчака Александр Павлович опять стал работать в учреждениях полиграфии — сначала в екатеринбургском отделении экспедиции заготовления государственных бумаг, потом в хромолитографии, на картографической фабрике и других этого рода предприятиях.
За время колчаковщины имущество литографии сильно пострадало: кое-что было вывезено, а то и просто растащено, так что пришлось восстанавливать литографию, что называется, по кирпичикам, и она воскресла благодаря энтузиазму рабочих. С 1920 года она стала называться Первой Уральской государственной литографией. Именно здесь было напечатано большинство уральских художественных плакатов.
В книге А. Г. Будриной «Уральский плакат времен гражданской войны» (Пермь, 1968) сообщается:
«Много плакатов напечатал мастер своего дела А. П. Засыпкин. Он прошел большую жизненную школу, хорошо помнит художников Парамонова, Елтышева и других. Несмотря на нехватку бумаги, вспоминает он, и красок (больше работали на суррогатах), работники литографии творчески подходили к выпуску каждого плаката. Прежде чем печатать весь тираж, делали пробу, тщательно подбирая краски, близкие к оригиналу. Печатник становится в какой-то степени соавтором художника: ведь он вкладывает в дело все свое умение, рабочую смекалку, частичку сердца».
На одной из страниц помещена и фотография А. П. Засыпкина 1928 года. А следом, на другой странице, другая фотография 1928 года: «Кружок рабкоров 1-й хромолитографии. В центре, за столом, печатник А. П. Засыпкин».
Да, Александр Павлович в первые же советские годы стал принимать участие в стенной печати, а потом рабкорить не только в местных, но и в центральных газетах.
Между прочим, в июне 1930 года он добился издания в типографии небольшой газеты своего коллектива «За промфинплан. Газета рабочих хромолитографии» — первой многотиражной газеты свердловских полиграфистов.
А. П. Засыпкин с женой и племянницей.
Как рабкору, доводилось ему встречаться с многими интересными людьми. В январе 1928 года в Свердловск приехал Владимир Владимирович Маяковский. В редакции «Уральского рабочего» была проведена встреча поэта с журналистами и рабкорами города. Присутствовал на ней и Александр Павлович.
Зал был переполнен до отказа. Нечего говорить, что Маяковский произвел неизгладимое впечатление.
Во время перекура разговор зашел о рабкорах. Один из работников редакции «Уральского рабочего» показал стоявшего невдалеке Засыпкина:
— Вот один из активнейших рабкоров наших.
— Который, который?..
Засыпкин, услыхав, что называют его фамилию, насторожился.
— Ну-ка, ну-ка, товарищ Засыпкин! — позвал поэт нашего рабкора.
Тот не так уж смело двинулся, подошел к Маяковскому. Владимир Владимирович подал руку и стал расспрашивать его, давно ли работает в полиграфии, как вообще работает, в частности по стенной печати.
— Стараюсь выпускать стенгазету два раза в месяц. Не скрою, работаю пока один, как-то не удалось сколотить актива…
— Что один работаете, это, конечно, плохо: нельзя вести одиночкой такое дело, надо обязательно обзавестись активом. А что выпускаете газету регулярно — это, разумеется, хорошо, тут вы — молодец…
В конце беседы сказал:
— Вот что: давайте поработайте, а потом напишите мне, как пойдут дела, особенно, какие будут затруднения, — чем могу, помогу…
Спустя некоторое время Александр Павлович написал поэту о работе своей стенгазеты и вскоре же получил ответ. Было потом еще несколько писем с той и другой стороны. К сожалению, Засыпкин не сумел сберечь письма, и они исчезли бесследно.
В начале 1930-х годов Засыпкина пригласили на работу в редакцию областной крестьянской газеты, там он встретился с П. П. Бажовым, который в то время заведовал отделом писем.
Павел Петрович и Александр Павлович очень полюбили друг друга. Засыпкин потом вспоминал:
«Павел Петрович по характеру был человеком неугомонно трудолюбивым и строго требовательным к себе, к людям же особенно внимательным. Своими добродушно смотрящими глазами, всегда приветливой улыбкой и расположением к собеседнику он привлекал к себе любого человека, какого бы возраста он ни был, и за это пользовался большим уважением. После трудового дня мы с Павлом Петровичем нередко останавливались на городской плотине. Облокотившись на перила ажурной изгороди, писатель молча смотрел на водную гладь и о чем-то мечтал. Потом спохватится и заторопится домой».