Уравнение со всеми известными
Шрифт:
Потуги следовали одна за дугой. Но вытолкнуть ребенка было чрезвычайно трудно. Она покрылась испариной, волосы прилипли ко лбу. Отпустила руки — неудобно, уперлась ногами в боковую стенку дивана. Марина сзади держала ее за плечи. Вместе со Славой они уговаривали:
— Ну, давай же, давай! Сильнее, еще сильнее!
В последней потуге Анна собрала все силы, с ужасом думая, что еще раз так напрячься она не сможет. Но он родился!
Анна хотела сказать, чтобы опустили Кирюшку вниз головой, шлепнули по попке, если
Слава держал его, нелепо отставив руки, и смотрел с ужасом:
— Караул! Он весь в какой-то пене. У него кожа слезла!
— Глупости, — сказала Марина и отобрала у него ребенка, — это смазка такая. Каково насухую продираться? Ах ты лапочка, ах ты котик. — Она умиленно чмокала губами.
— Дайте его мне, — попросила Анна, — положите мне на грудь, подстелите полотенце.
Второй раз в жизни она испытывала оглушительное счастье рождения ее ребенка. Блаженство, легкость, радость…
— Нет, а почему он такой сморщенный и красный? — не унимался Слава. — И канаты эти. — Он кивнул на пуповину, которая связывала Анну с сыном. — Надо же, какие толстые и зеленые, никогда бы не подумал, как водопроводные шланги. И потом, из тебя кровь хлещет, гарнитур нам испортила, понимаешь.
— Новый купим. — Анна блаженно улыбалась. — Вы молодцы, ребята. Спасибо! Много крови? Ну сколько много? Больше стакана? Раз меньше — значит, все нормально. Марина, принеси какую-нибудь мисочку, судочек, скоро послед будет отходить.
Пуповина уже не пульсировала. “Скорой” все не было. Будем сами обрезать пуповину, решила Анна. Она объясняла ребятам, что нужно делать, подбадривала их. У Славы и Марины дрожали руки — страшно резать ножницами человеческую плоть. Они роняли бинты на пол, сталкивались головами, но в целом для новичков-акушеров действовали замечательно.
Говорили все трое, вернее — четверо. Кирюшка хныкал, Анна отдавала распоряжения, Марина вслух их повторяла, Слава тихо поругивался. Отправлял далеко Кирюшу, своего Кольку и всех младенцев планеты, вслед за ними Анну и всех рожениц. Благодарил Провидение, что не родился женщиной и не стал врачом.
— Какой у нас славный мальчик! Ах ты мой котеночек! — Марина держала на руках младенца с перевязанным животиком и умилялась. — Ах ты моя лапочка! Ну, не плачь!
Анна почувствовала схватывающую боль в пояснице. Плацента отходит.
— Слава, — позвала она, — помоги.
Слава занял исходную позицию у роженицы в ногах. Ни он, ни Анна не испытывали смущения. Какое тут стеснение, когда страхов натерпелись.
— Кишки из тебя торчат, — сказал Слава, — Нет, ну сколько кровищи, прямо харакири, разбери тебя нелегкая. Давай овцу.
— Что?
— Особо важные ценные указания.
— Намотай на руку пуповину, мисочку подставь. Как куда? Под это самое место, откуда ребеночек появился.
— Вот именно, что место, — бурчал Слава. — Тут с вами импотентом станешь. Я привык, понимаешь, в обратную сторону…
— Перестань глупости болтать! — прикрикнула на него Марина. — Ишь разговорился. Делай, что тебе говорят.
— А я и делаю. Здорово мы все-таки парня родили. Теперь тянуть, что ли, из тебя эту кишку?
— Очень осторожно, — сказала Анна.
Она нажимала ребром ладони на низ живота, выдавливая плаценту.
Звонок в дверь раздался в тот момент, когда детское место плюхнулось в мисочку. От неожиданности все вздрогнули. Марина держала ребенка, завернутого в простыни. Слава заметался по комнате с мисочкой, в которой лежал кровавый студень плаценты со свешивающейся пуповиной. Так и пошел открывать с этим кошмарным месивом в руках.
На “скорой” приехали врач и сестра.
— Это безобразие, — первое, что сказала врач, пожилая полная женщина, увидев картину только что принятых родов, — ведь не в деревне живете. Где документы матери?
Она обращалась к Славе. Трусы, майка, лицо и ноги его — все было забрызгано кровью. Марина выглядела не лучше. Она положила ребенка рядом с Анной, теребила оборочки на ночной рубашке и робела перед врачом, как школьница.
— Что вы молчите? Вы отец? — снова спросила врач Славу.
— Точно! — встрепенулся он. — Где отец? Аня, где Юрка-то?
Анна не отрывала взгляда от лежащего рядом сына. Услышав вопрос, она повернула голову и посмотрела на Славу. Глаза ее, радостные и счастливые, медленно-медленно округлись от страха и ужаса.
Она вспомнила. Вспомнила все, что случилось накануне. Нет никакого рычажка, никаких кнопок нет. Темное облако, маячившее до сих пор вдалеке, надвинулось, наползло на нее. Анна закричала, брызнули слезы, сразу перешедшие в судорожные рыдания. Тело сотрясала крупная дрожь.
— Всем выйти, — приказала врач, — свет пригасить, и ни звука. Шприц, быстро, — сказала она сестре.
Анна не помнила, как ее везли в роддом, как зашивали там многочисленные разрывы, — после уколов она проспала больше суток!
Глава 5
Костя изменил решение. Не потому, что хотел увидеть Веру. Она ему понравилась, но не настолько, чтобы любоваться ею в кругу семьи и рядом с мужем-дипломатом.
Игорь Петрович собрался уходить из группы. Он перечислил Косте четыре причины: близость лета и отпуска, необходимость закончить книгу, возможная командировка. Количество доводов наводило на мысль об их искусственности, да и лукавить Игорь Петрович не умел. Лицо выдавало старательное желание замаскировать истинные причины ухода от психотерапевта. Костя быстро понял: проблема в том, что Игорю Петровичу не по карману плата, которую требует кооператив.