Урод
Шрифт:
— Боль не должна отвлекать тебя, — наставительным тоном сказал Крэйн, брезгливо рассматривая темное пятно на деревянном срубе. — Ты будешь плохим воином, если будешь послушен своим чувствам.
Калиас снова поднял дубинку, он успел заметить выпад шэла и даже дернулся перехватить его, но поздно — следующий удар пришелся по зубам.
Крэйн смотрел на разбитое в кровь, жалкое и отвратительное лицо дружинника, на котором не было ничего, кроме слепой покорности, и чувствовал нестерпимое желание размолотить его в крошку, в черепки.
Всего лишь трусливое животное, ничего человеческого... Как можно такое терпеть?
— О,
У порога стоял Лат и, прислонившись к стене крепким жилистым плечом, смотрел на них с выражением, которое Крэйн когда-то называл «хегг в засаде» — лицо бесстрастно, твердый властный подбородок даже выдвинут вперед, но в глубине темных коричневых глаз — блеск, крошечная искорка смеха. Разумеется, Лат не выдержал и улыбнулся брату, Крэйн улыбнулся в ответ. Внешне они были похожи, об этом часто говорили, но природа, наделившая младшего шэла безупречными тонкими чертами, мягкими и идеальными, как на родовой картине, жестоко посмеялась над его старшим братом. Лицо Лата было гротескной пародией — каждая черта была узнаваема, но там, где у Крэйна они гармонировали и идеально дополняли друг друга, у Лата — наслаивались, как слоеное тесто в пироге, будто пытаясь оттеснить друг друга. Слишком большой, какой-то искусственный нос нависал над тонкими ломкими губами, которые могли из бледных вдруг мгновенно превратиться в пунцовые, а длинные кривые брови соседствовали с глубокими ранними морщинами на невысоком мощном лбу. Но в прямом спокойном взгляде читались ум и прозорливость, не шедшие ни к лицу, ни к неуклюжему, хотя и статному, телу борца.
— Сгоняю лишний жир, — пояснил Крэйн, опуская дубину.
— Помощь не нужна? Избивать слуг — не самый лучший способ согнать жир, не правда ли?
— Я думал, ты забыл про фехтование в последнее время.
— Хочу составить тебе компанию. Ты ведь не против?
— Разумеется, нет. Калиас, иди. Жди меня за дверью.
Дружинник стер кровь с разбитых губ, шумно выдохнул и с облегчением поставил дубинку на место. Досталось ему крепко, еще добрую неделю прислуга в тор-склете будет судачить, где он заработал такие отметины.
Ничего, иногда это бывает полезно.
Лат, не торопясь, выбрал себе дубинку по руке, проверил баланс.
Обделенный от природы ловкостью и грациозностью, он был неспешен, со стороны могло показаться, что даже медлителен, но вынослив и напорист в достаточной степени, чтобы считаться одним из лучших бойцов прославленного и древнего рода Алдион. Он редко позволял себе брать в руки оружие, а если и брал, то избегая лишних глаз, но Крэйн знал, что тот по-прежнему в форме.
— Готов?
— Вполне. Обойдемся без форы?
Лат усмехнулся и ударил первым. Удар казался легким и обманчиво медленным, но Крэйну с трудом удалось парировать его своей дубинкой.
Набрав дистанцию, он приспособился под стиль старшего брата, стараясь не оказываться слишком близко и нанося короткие хлесткие удары с разных сторон. Лат отбивал их уверенно и легко, стоя на месте. Тяжелая плотная рука, состоявшая, казалось, лишь из жил и костей, почти не напрягалась, но у Крэйна было такое ощущение, словно его дубинка сталкивается с непреодолимой преградой.
Дважды Лат переходил в контратаку, и дважды Крэйну едва удавалось разминуться с его оружием. Но и Лату приходилось нелегко — дубинка Крэйна, как хищное насекомое, вилась вокруг него, не останавливаясь ни на мгновение. Ситуация была равная, но ни одна сторона не могла развить успех — Лат был слишком медлителен, чтобы поспеть за Крэйном и нанести решающий удар, а тот, имея свободу маневра, не мог подобраться ближе, и каждая его атака разбивалась вдребезги о несокрушимую защиту. Бойцы были почти равны, но на стороне Крэйна были опыт и энергичность — через некоторое время ему удалось провести два удачных удара, в колено и плечо, Лат дважды кивнул, подтверждая попадания, сейчас он был сосредоточен и серьезен — поражение даже в шуточном поединке все же уязвляло его достоинство.
— Ты неплох, — сказал он, когда бойцы начали выдыхаться и перешли к одиночным ударам, кружа по залу. — Года два назад поколотить тебя было проще, чем наказать ребенка.
— Ты и тогда был толстым неповоротливым шууем, — усмехнулся Крэйн. — Тебе надо меньше времени уделять государственным заботам и...
Он тотчас пожалел о том, что позволил ввести себя в беседу — Лат провел быстрый удар с подхлестом и деревянное острие больно отпечаталось на ребрах.
— Не всем из рода Алдион позволено шляться Эно и Урт напролет по трактирам и совращать невинных девушек, кто-то должен и наводить порядок.
— Отродясь никого не совращал.
— Разумеется.
— Они лезут на меня, как свора голодного ывар, и я, разумеется, не могу их осуждать. Шэл должен быть терпимым и добрым к своим подданным.
— Твоя доброта простирается слишком далеко. — Лат попытался повторить успех, но Крэйн был начеку и успел скользнуть в сторону. — И к сожалению, она слишком часто обращается к девушкам, уже имевшим счастье соединить свою жизнь с мужчиной.
Крэйн усмехнулся, но внутренне остался напряжен. Он достаточно знал фехтование, чтобы раскусить классический двойной удар — когда клинок, возвращаясь после очередного выпада, проворачивается и скользит снизу в живот. В естественном движении возвращающегося эскерта трудно различить новый замах. Сейчас Лат провел именно такой удар, но не дубинкой.
Крэйн утвердился в мысли, что тот затеял серьезный разговор, но по каким-то причинам не решился идти в открытую, предпочитая незаметно направить беседу в нужное русло. Крэйн не подал виду, что раскусил игру, но стал осторожнее взвешивать слова, чтоб не сболтнуть лишнего. Если Лат, уж на что презиравший намеки и недомолвки, решился на такой шаг, это что-то значило.
Братья медленно, словно в танце, передвигались по залу, кружили друг вокруг друга, но ни один из них не пытался нанести удар, хотя дубинки в руках были занесены.
— Меня не столько беспокоят эти несчастные женщины, — проронил Лат, — сколько их мужья, участи которых тоже не позавидуешь. У них появилась привычка внезапно исчезать, а потом объявляться где-нибудь за городом с распоротыми животами. Очень опасная привычка. Говорят, за двадцать последних Урт их стало больше на три.
— Очень печальная новость, — кивнул Крэйн. — Зато карки сыты и не лезут в город, что есть благо.
— Говорят также, младший шэл Алдион, некто Крэйн, часто заказывает себе новые эскерты... И жертвы с распоротыми животами имеют одно странное сходство — их жены были не совсем к нему равнодушны. Или наоборот, он к ним...