Урок двойного подчинения
Шрифт:
– Ну даешь, подруга! Снова вляпалась по уши. Только возможность зажить нормально появилась.
– Невезучая я.
– Ой, да перестань. Все скоро поменяется, я тебе вангую.
Квартира что я сняла была чуть дороже, но гораздо лучше. Отдельная, никаких соседей. Уютная однушка, с удобной мебелью, посудой. Даст бог с работой все наладится…
Глава 11
Михаил
Дни идут один за другим, но увы, Алиса тверда в своем решении. Неприступна и закрыта для меня, я это чувствую, стоит только поймать ее взгляд. Что бывает крайне редко. Потому что она избегает меня. Видимся лишь на
Как же трудно держаться от нее подальше. Сдерживает только проклятое чувство субординации. Стоит только столкнуться с ней в коридоре школы – у меня встает. Жду не дождусь, когда брат выйдет сам на чертову работу. Тогда уже Алиса от меня не отвертится. Да она и сама хочет меня. Замечаю тоску в глазах, когда ловлю ее взгляды. Короткие. Лихорадочные. Маленькая моя. Сама измучилась, меня истерзала.
– Когда ты уже выйдешь на работу? – спрашиваю брата за завтраком в понедельник. На выходные остался у матери, праздновали ее юбилей. Решил, что за руль садится не стоит.
– Олег уезжает в Германию на реабилитацию, заступается за любимчика мама. – Почему тебе так не нравится эта работа? Хорошие деньги, Миш. Ты своими переводами столько не заработаешь.
– Не нравится, мам. Не создан я для директорства.
– Не принижай себя. Всем очень нравится твое руководство, - качает головой Олег. – потерпи еще пару месяцев, брат.
Пару, блядь? Да у меня сперма из ушей полезет…
На работу прихожу в прескверном расположении. В приемной сидит целая компания, парень, девушка из старших классов, причем на лице у девицы фингал. Женщина, явно мать девушки, сдерживает кипящего яростью мужчину – видимо мужа, который орет на парня.
– Тебе конец, понял?
– Что тут происходит?
– Попытка изнасилования.
– Тогда надо вызвать полицию.
– Ну что вы, Михаил Дмитриевич. Зачем в школе полиция. Надо решить все полюбовно. Можно вас на минутку?
– Завуч затаскивает меня в кабинет и начинает щебетать:
– История непроста. Понимаете, девица эта, вполне возможно все подстроила. Она за Игнатовым год бегала как собачонка. А он встречался с ее подругами. Сначала с одной, потом с другой, с третьей. Только не с ней. Вот… Парень Игнатов неплохой, только бабник. Но на золотую медаль идет, отец у него погиб… спортсмен известный. По гребле на байдарках кажется. Мать – дочь дипломата. Семья, в общем, не бедная. Зачем нам полиция? Надо разрулить все…
– Но у девушки фингал. Это рукоприкладство. Придется парня отчислить…
– Нет, ну зачем так строго.
– В смысле? Даже если они оба виноваты, разве можно бить женщину? – спрашиваю возмущенно.
– Нельзя. Но кто знает… Позвольте мне самой с ними…
– Хорошо буду только рад, если избавите меня от нервотрепки. Но Игнатова отчисляем, готовьте приказ.
Алиса
Правду говорят про понедельник – день выдался крайне тяжелым. Вся школа на ушах, мне даже не до мыслей о себе и своем положении. Так и не могу принять решения насчет Стена. Рассказать Мише? А если он такой же? Кто знает, кто из них хуже. Но мне – точно несдобровать если меж двух огней окажусь…
Сталкиваюсь в коридоре с завучем.
– Что происходит? Как там дела у Игнатова? – спрашиваю взволнованную женщину.
– Отчисляем, - вздыхает Татьяна Петровна.
– Что? Из-за стервы Алки? Она же все нарочно! – восклицаю возмущенно.
История ужасна, парень очень мне нравится. Хороший ученик, он не виноват, что симпатичный и девчонки из-за него враждуют. А вот Алла, затеявшая разборки – неприятная особа.
– Директор непоколебим, увы. Полчаса его уговаривала,
– Но вы объяснили ситуацию?
– Что я только ему не объясняла, деточка. Упертый как баран, Олег то попроще был. А этот – глыба каменная. Еще и приехал не в духе. Уж не знаю, что у него там… Может жена не дает.
– У него есть жена?
– Да откуда я знаю, Алисочка?
– Я… наверное, поговорю с ним, - решаюсь внезапно.
– Не советую. Он на совещаниях на тебя всегда так зло зыркает. Явно следит, за что бы уволить…
У меня дрожат колени, но я все же подхожу к двери кабинета Михаила. Чувствую себя камикадзе. Я неприятна ему. Потому что отказалась быть его шлюхой. Миша с тех пор и не смотрит в мою сторону. А когда попадаю в поле его зрения ощущение что еле терпит… Явно думает, как бы выгнать, права Татьяна Петровна… Но Игнатов – замечательный парень, очень способный. Алла же наоборот, заносчивая, хитрая, обожающая интриги. Все время что-то придумывает и по большей части это гадости. Она не влюблена. Ее бесит что Алексей Игнатов ее отверг. История с изнасилованием явная подстава. Как и фингал.
Но станет ли слушать Миша?
– Можно? – постучав, робко заглядываю в кабинет. Все это время я ни разу не появлялась на этом пороге. Головы не поднимала в присутствии директора. Что же я сейчас делаю? Парня спасаю? Или поддалась на шантаж? Сама не понимаю. В голове пульсирует боль.
– Заходите, Матвеева. Что у вас? – равнодушно спрашивает Михаил.
– Простите, что побеспокоила. Мы можем поговорить?
– Конечно. Вроде уже начали.
Миша поднимает голову от бумаг. Он явно очень раздражен, даже зол. Мне так страшно, что вот-вот и зубы стучать начнут. Но я себя уже запрограммировала. На жертвенность. И раз приняла решение – надо действовать. Поэтому поворачиваюсь к директору спиной… и запираю дверь.
В горле пересохло от волнения, когда произношу хрипло:
– Я насчет Игнатова. Он не виноват.
Директор откидывается на спинку стула, трет переносицу, внимательно меня разглядывая.
– Я бы сказал, он счастливчик. Как его защищают учителя.
– Но он правда хороший…
Делаю еще шаг вперед.
– Я бы хотела… спросить…
В висках стучит, голова кружится. Мне тяжело дышать, по спине табунами бегают мурашки. То, что готовлюсь сделать – немыслимо. Но какой у меня выбор? Честно рассказать Мише? Я почти уверена, что он, как и Стен начнет меня шантажировать. А если не поверит? Ведь Стен точно не признается, в том, что заставил меня. Наговорит на меня еще больше. Они друзья, одного поля ягоды. Если Михаил захочет подложить меня под Стена… Я просто умру.
Что сказать? Язык не поворачивается произнести: «Я готова лечь под вас». Поэтому начинаю расстегивать блузку.
Руки дрожат, не слушаются. Глаза директора темнеют, он замирает. Ничего не говорит. Не останавливает…
Когда все пуговицы расстегнуты, остается лишь дать блузе упасть на пол. Остается бюстгальтер. Отступать некуда. Расстегиваю его. Прохладный воздух заставляет соски затвердеть. А может это взгляд Михаила, прожигающий насквозь…
Стою перед ним обнаженная по пояс, едва дыша. Меня колотит, понимаю, что на большее не решусь. Что он собирается со мной делать? Вдруг выгонит? Какой позор… Он словно сидит и раздумывает, что со мной делать.