Уроки истории
Шрифт:
Поразительно, что в обоих случаях, святые сказали правду, но такую, которая ввела собеседников в заблуждение. А вроде как все, что вводит в заблуждение — это ложь.
В своей христианской юности я бы безоговорочно осудил лжецов, сказав, что это грех, лишающий христианина общения с Богом.
Сейчас я наверное старею и становлюсь более сентиментальным.
Я полагаю, что если речь идет о спасении чужой жизни, то ложь, хотя и будет грехом, но все же меньшим, чем ответственность за чужую смерть.
Блаженны повивальные бабки, спасавшие еврейских младенцев. Блажен
Но вот если речь идет о спасении своей шкуры, то никак пока не могу я найти оправдание лжи…
Я не знаю, как я бы поступил в той или иной ситуации. Может быть и солгал бы, но мне представляется, что грех нужно всегда называть своим именем.
В этих историях мне отвратительно не то, что святые солгали. Святые часто грешат (такой вот парадокс).
Мне не нравится, что те, кто рассказывает подобные истории, восхищаются лжецами, называя вранье находчивостью…
А вы что думаете по этому поводу?
Блаженны ёлки! Вильям Келли
Конец декабря.
Лежит на полуразваленном диване в квартире с ободранными обоями актер Пупкин. Раздается телефонный звонок:
— Господин Пупкин? Вас беспокоят по поводу съемок. Мы Вам предлагаем сняться в Голливуде, у Спилберга. Роль, правда, не главная — главную Шварценеггер играет, — но тоже серьёзная. Миллион долларов не предложим, но на восемьсот тысяч можете рассчитывать. Вас это устроит?
— А когда съемки?
— С 25 декабря по 10 января.
— Ну–у нет… Я не могу. У меня ёлки…
Обычно этот анекдот рассказывают, чтобы поднять на смех человека, отказывающегося от очевидной выгоды в пользу рутины. Дескать, лень ему что то менять, да и страшно. Поэтому он скорее откажется от миллиона, лишь бы остаться в рамках привычного.
А мне всегда был симпатичен этот Пупкин. Почему то никто не подумал, что он просто очень любит детей. Детский смех на ёлках ему дороже долларов и личного комфорта. Он живет и служит ради искусства и зрителей, а не ради денежных знаков.
Люди скажут: Дурак! Мог бы стать богатым и знаменитым! Начхать на эти ёлки!
А я скажу: Молодец! Если ты призван радовать детей, то Голливуду нужно скорректировать расписание съемок!
Сегодня я хочу рассказать о служителе, для которого ёлки стали дороже!
Звали его Вильям Келли, он был одним из Плимутских братьев и жил в 19 веке.
Вот он на фото.
Вильям Келли родился в Северной Ирландии в 1820 году. И был высокоодаренным молодым человеком. Он блестяще закончил Колледж Святой Троицы в Дублине и посвятил свою жизнь толкованию Библии, проповеди, преподавательской деятельности и популяризации диспенсационалистского богословия Джона Нельсона Дарби.
Современники говорят, что Келли был настоящей грозой неверия. Будучи мощным полемистом и человеком потрясающего интеллекта, он тихо и скромно всю жизнь обучал своих студентов, многие из которых позже заняли высокие посты в Церкви.
Всю жизнь Келли прожил в дыре, пригороде Лондона, и не соглашался на соблазнительные предложения, предпочитая оставаться верным своей деятельности, к которой, как он считал, был призван Богом.
Почему же я о нем пишу? Что же вдохновило меня на извлечение нравственного урока из скучной биографии провинциального дарбиста 19 века?
Ответ прост. Однажды Вильям Келли произнес три слова, за которые, я считаю, он достоин самого наивысшего уважения.
Один из его профессоров просто не мог вынести того, что блестящий молодой ученый живет в дыре, трудится по своим недюжинным способностям, но не получает должного вознаграждения за свои труды. Этот профессор пришел к Вильяму и сказал примерно следующее:
— Брат Келли! Ты весьма одарен от Бога, и я бы хотел сделать тебе предложение. Есть возможность пристроить тебя ректором одного очень известного университета. Есть даже подобные предложения для тебя из США. Твоя зарплата может быть увеличена втрое. И самое главное, мы можем сделать тебя известным ВО ВСЕМ МИРЕ! Ты достоин, чтобы быть известным ВО ВСЕМ МИРЕ!!!
В ответ на это юный дарбист произнес те самые три слова. На языке жителей туманного Альбиона его встречный вопрос звучал так:
— For which world?
Надо оценить тонкий английский юмор этого ответа. «В каком мире?» — спросил Келли, как бы подразумевая, что этот земной мир сгорит, а в мире небесном он и так уже известен…
Ибо тамошняя слава никак не связана с земной…
Синдром преклонения перед земной масштабностью закрыл глаза многих служителей на истинное положение вещей. Гений не обязан жить в центре мира. Он может жить на задворках и быть верным своим «ёлкам», но в глазах Бога быть великим…
Что касается Келли, то даже великий Сперджен высоко ценил его произведения и тщательно изучал их. Однако стал жертвой того же синдрома. Даже в сердцах написал: «Келли, человек рожденный для масштабов Вселенной сузил свой разум до дарбизма». Не понял король проповедников, что не дарбизмом единым жил Вильям наш Нешекспиракелли… Не узость учения о диспенсациях влекла его, а верность тому призванию, которое не связано с земным почетом, но приносит пользу Царству Божьему…
Келли хорошо понимал апостола Павла с его «когда я немощен, тогда силен». Когда наш верный «ёлочник» умирал, его навестил один из друзей. Брат Рефорд подошел к кровати и спросил:
— Как ты себя чувствуешь, дорогой мистер Келли?
— Достаточно слаб и немощен, чтобы попасть в рай, — ответил Вильям.
27 марта 1906 года, Келли ушел туда, где масштаб его личности был оценен по заслугам… На небеса…
История знает немало таких случаев. Василий Великий практически сослал своего младшего брата Григория в село под названием Ниссы. Григорий, вошедший в историю под именем Нисского, остался верен своей деревеньке, даже когда его ложно обвинили и сослали. Он сбежал из ссылки, но не вернулся в столицы. Ниссы — вот моя деревня, вот мой дом родной, — таков был выбор Великого Каппадокийца. Один из мощнейших интеллектов своего времени не чурался жительства в географической дыре. Писал свои гениальные произведения даже в Богом забытых задворках Малой Азии, но от этого не стал менее гениальным. И нам, потомкам, читающим эти произведения, совершенно неважно, сколько жителей было в Ниссах.