Уровень
Шрифт:
– Меня?
– парень поднес, было, к губам бутылку с водой и чуть не поперхнулся.
– Да-да… Меня же нужно как-то звать. А тебя как зовут?
– Меня Ариец. Ее - Прима.
– А я Бармалей.
– Почему - Бармалей?
– Не знаю. Первое, что на ум пришло.
– А имя собственное с фамилией тебе на ум первым не пришло?
– мягко улыбнулся Ариец. Ледяной взгляд в противовес растянутым в усмешке губам пугал.
– Зачем тебе имя, Ариец? Не все ли равно, как меня звать? Прима, - парень глянул на девушку украдкой и тут же отвел взгляд в сторону.
– У тебя красивое имя.
– Я…, - начала Прима и не договорила.
– Знаешь, Бармалей, - мягко вмешался Ариец.
– Не хотел тебе говорить, но некоторые люди получают имена от рождения.
– С какого еще рождения?
– нахмурился Бармалей.
– С простого. Обычного. Бывает так, что имена дают мама с папой.
– Мама с папой, - парень усмехнулся.
– Скажешь тоже. Разве могут они придумать что-то красивое.
Ариец хмыкнул и промолчал.
– Я знаю, - Бармалей набрался храбрости и посмотрел Приме в глаза.
– Ты сама его придумала. И еще… я знаю, что к твоему рождению мама с папой отношения не имели.
Ариец открыл рот, собираясь сказать что-нибудь язвительное, но Прима его опередила. Она сказала то, что думала.
– Наверное. Так и было. Я не помню.
Ариец вздохнул и задумчиво покачал головой. Наверное, он решил, что имеет дело с двумя умалишенными.
– Ариец, - вдруг улыбнулся Бармалей, словно встретил лучшего друга.
– Ты тоже упал с неба?
– С какого неба?
– доброжелательно улыбнулся диггер.
– Я имел в виду сверху. Сверху вниз. Как Прима и я?
– Я ниоткуда не падала, - устало отмахнулась девушка. Разговорчивый парень начал ее утомлять.
– Конечно. Если ты могла откуда-нибудь упасть, то только с облаков. Ты - ангел. Падший… Я хотел тебе сказать…
Но диггер его перебил.
– Падший ангел - это дьявол, - дружелюбно, как ребенку, объяснил Ариец.
– Точнее, Люцифер. Это одно из имен дьявола. Который изначально был ангелом, тут ты прав, но лишился могущества из-за того, что посчитал себя выше бога. Сомнительный комплимент, не считаешь?
– Не считаю, - с вызовом ответил парень.
– Ангел не может быть дьяволом. У них разные цели. И потом: Люцифер - имя какое-то нерусское. Интересно, как оно переводится.
– А переводится оно с латыни. Люцифер - значит светоносный.
– Вот видишь!
– обрадовался парень.
– С таким именем у него не может быть все просто.
– Я смотрю, ты неплохо в чертях разбираешься, - не сдержалась Прима.
– Как же иначе?
– диггер развел руками.
– У меня принцип: надо больше знать о месте, где проводишь столько времени.
– О его хозяине, - пробормотала девушка.
– Светоносный. Светоносный, - парень их не слушал.
– Теперь все мне понятно. Просто ангелы творят добро на земле. Но надо же кому-то творить добро и здесь, под землей!
– И ты считаешь, что Прима - та, что творит добро?
– Да. Я так считаю, - со вздохом отозвался Бармалей.
– Если было бы по-другому, я бы умер в холодной яме, так и не узнав…, - он замолчал.
– Что бывают ангелы?
– откровенно улыбнулся Ариец.
– Что бывают такие, как Прима, - еле слышно сказал Бармалей.
– Ладно, оставим, - Ариец аккуратно
– Ты что-нибудь помнишь, Бармалей?
– против воли вдруг вырвался у Примы вопрос.
– Я? Помню. Я многое помню, - он надолго задумался, нахмурив брови.
– Не фига. Блин. Не так уж и много я помню. Помню… с друзьями, кажется. Отмечали пятьдесят лет флэш-моба. Собрались в центре, на площади… Кажется. Потом… домой, что ли пришел? Комната там, с обоями в цветочек. Потом спать лег. А вот потом многое помню, - он оживился, словно рассказывал занимательную историю.
– Просыпаюсь в полной темноте. Кругом тесно. Дышать вообще нереально. Но понимаю, блин, что падаю. Кричать не фига не могу. Теснота - ужас. Я думаю - это смерть такая, страшная. И тут бац, все вдребезги, меня подбросило и в воду… Холодно… Ничего не понимаю. И вообще, откуда на мне взялся этот дурацкий костюм?
– он кивнул в сторону мокрых тряпок, сиротливо лежащих на полу.
– Чепуха какая-то…
– Вот и я так думаю, - Ариец уже не улыбался.
– Что?
– Тоже думаю, что весь твой рассказ - чепуха. Даже… заметь, даже! Если прикинуть фантастический сюжет, что тебя закатали в гроб и похоронили заживо, все равно ничего не получается.
– Похоронили?
– парень фыркнул.
– Скажешь тоже. Да еще заживо… А почему не получается?
– Да потому, что на этом кладбище уже лет десять никого не хоронят.
Все замолчали. Парень задумчиво ковырял пластиковой ложкой в банке с едой. Ариец делал вид, что разглядывал этикетку на бутылке.
Приме внезапно стало не по себе. Пользуясь ее усталостью, из глубин памяти стало выбираться такое, что вызывало дрожь.
– Ариец, - она прервала затянувшееся молчание.
– Мы сможем выйти на поверхность?
– Может быть. Все может быть, - он сказал это так, что ей стало еще хуже.
– Обвал внес такие коррективы, что… Будем думать. В ближайшее время - вряд ли. А ты не боишься, - он неожиданно вскинул голову и посмотрел ей прямо в глаза, - что там, наверху, тебя будут ждать те, кого бы тебе видеть не хотелось?
– Боюсь.
И отвела взгляд в сторону. Ему ни к чему было знать, что гораздо страшнее группы людей, одержимых местью, ей представлялось то… та, что могла идти за ней по следу здесь, на глубине.
Прима откинула голову и закрыла глаза.
Тот тихий свист, который она услышала в туннеле, шел рука об руку с другим шумом: шипением старой, заезженной пластинки, по которой скользит игла, то и дело сбиваясь с проторенной дорожки.
АРИЕЦ
– Ну что это за такие спецхраны? Херня какая-то… оружия ни хрена нет…
До Арийца снова долетел навязчивый шепот и явился последней каплей, переполнившей чашу терпения. Он резко обернулся, схватил не успевшего увернуться парня за грудки и прижал к стене. Подержал некоторое время на весу, чтобы ноги не касались земли.
– Если я еще услышу от тебя хотя бы один звук, - прошипел диггер в испуганное лицо.
– Я все понял, Ариец, - полузадушено сказал Бармалей.
– Я больше не буду.
– Тут тебе не игруха виртуальная, придурок. Я не собираюсь подыхать из-за твоих соплей. Еще один звук - и ты пойдешь один. И в другую сторону.