Ушедшие посмотреть на Речного человека
Шрифт:
Лори просияла, глядя на свое отражение в зеркале.
– Так вот на что похоже счастье.
Глава 24
Лори удалось избежать дорожных заграждений и остановок движения, установленных полицией. Она подумала о том, чтобы устроить собственную охоту, но решила, что лучше всего отправиться прямо домой. У Эдмунда был ее адрес. Он был в каждом письме, которое она ему писала. Он придет к ней в целости и сохранности. Полиция не сможет их остановить, не сможет найти. Лори сделала их любовь непобедимой. Больше никаких препятствий. Эбби была мертва. Стены тюрьмы были разрушены. Теперь они могли сбежать в Монреаль, в Кабо-Сан-Лукас, куда угодно.
Она поднялась по лестнице на свой этаж, и ее шаги эхом отдавались в пустом холле. Здесь было холодно, но она скоро согреется. Эдмунд проследит за этим. Он обнимет ее, уложит и войдет в нее. Девушка почувствовала внезапный жар при одной мысли об этом. Надеясь, что у нее будет время привести себя в порядок. Она хотела вымыться и побриться для своего короля. Нанести немного косметики и духов. Одеть сексуальное белье. Начать все правильно.
Когда она подошла к своей двери, то поняла, что на это не будет времени. Девушка была слишком взволнована, чтобы испытывать какое-либо разочарование. Дверь была приоткрыта. Маленькие красные точки испещрили коврик и дверную ручку, все еще влажные. Лори надеялась, что кровь была не его. Она не хотела, чтобы ее милому Эдмунду когда-нибудь было больно. Любовь вспыхнула на ее щеках, когда она широко открыла дверь и вошла в кухню. Она была пуста, но на полу и столешнице было еще больше красных капель. Она быстро закрыла за собой дверь.
– Эдмунд?
– позвала она. Но, казалось, не могла говорить громче шепота.
Она вошла в гостиную. В ней что-то произошло. Кофейный столик был перевернут, на нем блестело еще больше крови, гораздо больше. Половина диванных подушек валялась на полу, а одна занавеска висела на единственной петле на стержне, остальные были сорваны. Пустая бутылка из-под водки валялась разбитой на полу.
– Эдмунд?
– окликнула она на этот раз громче.
Ее тело покалывало, когда она шла по кровавым следам на ковре. Некоторые были большими, как ступни человека. Другие были меньше. Чем ближе она подходила к коридору, тем более размытыми они становились, как будто того, кому принадлежали маленькие следы, тащили волоком. В холле крови было больше, она полностью покрыла ковер, мокрая дорожка из запекшейся крови. Она текла по ее квартире, как река, алая река, и она следовала по этому следу, зная, что это такое, зная, что она принадлежит ему, что она никогда по-настоящему не покинет его.
Дверь в ее спальню была слегка приоткрыта. Бледный свет просачивался сквозь щель вместе с запахом, к которому Лори привыкла, но все еще ненавидела. Пахло подвалом, где она нашла мертвую женщину. Пахло, как в хижине Речного человека, оклеенной обоями из человеческой плоти. Когда за дверью шевельнулась тень, Лори снова внезапно почувствовала холод, но не могла объяснить почему. Она знала, кто там, но почему-то это не приносило ей той радости, которую она испытывала с тех пор, как услышала новость о побеге из тюрьмы. Почему он не вышел, когда она позвала его? Почему он не ухватился за возможность заключить ее в объятия?
– Эдмунд?
Раздался ответ, голос прозвучал как наждачная бумага, протянутая по коже.
– Заходи.
В груди у нее снова стало тепло.
– Я ждал тебя, - сказал он.
Она облизнула губы для поцелуя, которого так жаждала, и распахнула дверь, как девочка-подросток, приветствующая своего кавалера на выпускном вечере. Но когда она увидела Эдмунда, сидящего на краю кровати, у нее мгновенно пересохло во рту. Лори остановилась в дверях - застывшая, пустая, мертвая внутри. Несмотря на весь ужас, который она должна была почувствовать, вместо этого она ничего не почувствовала. Все это было слишком. Она еще не была в состоянии принять все это.
Эдмунд сидел на краю кровати, голый, если не считать густого слоя крови, запутавшегося в волосах на груди и покрывавшего его руки, как длинные перчатки. На его коленях лежала отрубленная голова Нико. Ее язык был высунут, фиолетовый и распухший. Многие ее зубы были сломаны. Эдмунд баюкал отрезанную голову одной рукой, а другой гладил ее длинные черные волосы, будто голова была котенком. Он улыбнулся Лори.
– Только не ревнуй, сейчас. Я слишком долго просидел в тюрьме, а у мужчины есть потребности.
Лори поняла, что не дышала.
– Ты... ты привел ее сюда?
– Нет, дорогая. Я позвонил ей и сказал, чтобы она приехала. Видишь ли, я пришел сюда сразу же, как только сбежал. Надеялся, что ты будешь здесь, но дома тебя не было.
– Я была... у реки.
– Я так и понял. Чтобы найти Речного человека, нужно время. Но ты, должно быть, поступила правильно, потому что мы оба сейчас здесь.
Лори изо всех сил пыталась заглянуть ему в глаза - потерянная, неуверенная.
– Зачем ты позвал Нико сюда?
– Я же попросил тебя не ревновать. Мне нужно было что-то, что удержало бы меня. Женщина. Плоть.
Эдмунд встал, позволив голове упасть на пол. Лори проследила за этим взглядом, впервые заметив выпотрошенный в углу обнаженный обезглавленный труп, комок человеческих останков. Ее руки и ноги были согнуты и сломаны, напоминая ей об Эбби, о вещах, о которых она больше не хотела вспоминать.
Мужчина подошел ближе.
– Прошло слишком много времени с тех пор, как я трахался и убивал.
Лори попыталась сдержать свои всхлипы. Она потерпела неудачу. Девушку начала бить дрожь. Но, несмотря на правду, которая становилась все более и более очевидной, она не пыталась бежать. Она любила Эдмунда. Это было все, за что ей нужно было держаться, чего бы это ни стоило.
– Ты знаешь, что ты моя любимица, - сказал он.
– Нико была готова только до тех пор, пока мы не приступили к делу. Потом она испугалась и начала кричать. Черт, она должна была знать, что произойдет. Нико была еще одной пустышкой, как и все остальные. Но не ты, Лори. Ты зашла так далеко. Я знаю, что ты меня не подведешь. Ты готова. Действительно готова сделать все, что потребуется. Вот откуда я знаю, что ты та самая.
Эдмунд вытер ее слезы, и она посмотрела в его глаза, увидев нежность, которой там никогда раньше не было. Тогда она поняла, что он действительно любит ее. В том, что он собирался сделать, не было ненависти. То, что большинство сочло бы жестокостью, на самом деле было проявлением глубочайшей привязанности, на которую он был способен. Насилие было его любовным письмом. Смерть была его душой.
Есть только два места, где каждый может обрести покой - лес и могила.
Она действительно завоевала его сердце, первое, что она когда-либо завоевывала в своей жизни, единственное, что имело значение теперь, когда она была в конце своего пути.