Ушелец
Шрифт:
— Пожалуй, в Федерации, — согласился Томас. — Вот только спутник у нас свой — сам «Небиро».
— А нас не вычислят споры? — вновь спросил Раскин и скривился: он начал принимать правила чужой игры.
— Будь спокоен… — ответил Стрелочник. Он сделал перед «монитором» круговое движение ладонью. — Готово!
«Монитор» развернулся к Раскину. Ушелец прищурил глаза, хотя в этом он и не нуждался: зрение еще сохранило остроту.
На «мониторе» открылась страница Колониального командования, вариант для общего доступа. Закладки «Колонизаторы — кто мы?», «Колониальному командованию нужны Вы», «Генетические
Ага! Вот: сообщение из архива новостей. А сбоку фото — Раскин в парадном скафандре, стоит навытяжку. На вид ему лет сорок, не больше. Он напряг извилины и вспомнил, что, действительно, лет… надцать, как сказал бы Томас, назад его фотографировали вместе с ребятами для какой-то газеты. Они тогда закончили работы на Бастионе. Вот они, мол, герои Большого Космоса.
«Колониальное командование Солнечной Федерации выражает соболезнования родным и близким Федора Семеновича Раскина, штурмового колонизатора категории А0, трагически погибшего 10 сентября на Кубе (планета Земля) во время проведения отпуска. Федор Раскин, ветеран освоения Хамелеона, Александрии, Бастиона и Хамунаптры, оказался жертвой немотивированной агрессии, направленной на участников программы добровольной миграции (ушельцев), проводимой правительством Федерации совместно с Мозгом Сердцевины. Пресс-служба Министерства Внутренних Дел на запрос Центра пропаганды сообщила, что на данный момент задержаны двое жителей Кубы, подозреваемые в совершении преступления. Мужчина — в возрасте 26 лет и женщина в возрасте 19 лет. Их имена не разглашаются в интересах следствия.
Этой зимой Федору Раскину должно было исполниться 57 лет.
Указом Президента Федерации господина Ё. Накасимы Федор Раскин удостоен звания „Герой Федерации третей степени“ посмертно».
Раскин опустил полосу прокрутки. Ниже его некролога шла заметка под заголовком: «Зачем вам ноги, если вы живете в невесомости?»
Ушелец захохотал.
— Я герой — Федерации! — Он хлопнул кулаком по столу. — Я — герой!
Томас и Стрелочник заулыбались.
— Приятно, черт возьми, хоть и посмертно! — Раскин пытался унять смех, но это оказалось невозможным. Черт, припомнить бы, когда он так смеялся в последний раз. А! На Земле, в отеле, когда по «кабельному» шел ретроспективный показ «Звездного Пути». Конечно, немного жаль болвана Рикардо и его прыщавую сообщницу. Но не более того: за решеткой у этой «сладкой парочки» будет предостаточно времени подумать, как полагается вести себя с героями Федерации. К их счастью, на Земле смертная казнь давно не практикуется.
Стрелочник заговорщически поднял вверх указательный палец, вышел из-за стола, попросил Веронику подняться с дивана. Отодвинул мебель, раскрыв местонахождение вмонтированного в переборку сейфа. За бронированной дверцей оказались не драгоценности и не ценные бумаги. Через минуту на столе стояла маленькая пузатая бутылка бренди. Пока Томас свинчивал пробку, Вероника вылила из пиал в «заварочник» остатки чая и вновь расставила их — почти чистые — перед мужчинами. Томас наливал очень экономно, граммов по двадцать пять на каждого. Вероника от бренди отказалась.
—
Томас и Стрелочник поморщились.
— Эй! Не переигрывай! — прервал тост Стрелочник.
— Давай лучше так: за Федора Раскина — последнего «человеческого» героя Федерации! — предложил Томас.
Настала очередь морщиться Раскину. Однако вслух он возражать не стал.
— О Шнайдере можно говорить много, — рассказывала немного позднее Вероника. — Всем, кто попадает к нему в руки, пишут некрологи… — она осеклась. — Нет, я сказала неверно. Шнайдер имеет возможность подключаться к потокам гиперперемещений «Галаспейса». Время от времени он перехватывает сигнал и изымает из потока часть массы.
В итоге статистика пропавших без вести растет, «Галаспейс» хлопает глазами, а на Земле пишут некрологи вроде того, что читал сейчас Федор. Затем Шнайдер фильтрует ушельцев. Да, — она улыбнулась, — фильтрует. Отселяет в одни клетки зараженных Грибницей, в другие — здоровых. И на данный момент понятия не имеет, что делать ни с первыми, ни со вторыми.
— Поэтому ты перешла к «сине-черным»? — спросил Раскин. Стрелочник и Томас переглянулись. Раскин поспешно поправился: —…к Лендлордам?
— Я перешла к Лендлордам, потому что, только находясь в их рядах, можно противостоять Треугольнику и Грибнице. Честно, открыто, до последней капли крови… За Землю, за Солнце, за Сириус и Бегу — все равно за что. Мотивы у всех, кто носит сине-черную униформу, разные, но цель-то одна. — Она зарделась. — Меня не привлекает феодальный строй, который пытается укоренить Томас на новой планете людей. Когда эта война закончится, вполне вероятно, что я вернусь на Землю. В Портленд, штат Орегон.
Томас налил в пиалы еще по капле и передал бутылку Стрелочнику. Тот поспешно убрал бренди в сейф. До следующего случая. Если он представится.
— Шнайдер живет иллюзией борьбы, — высказался Томас. — Возможно ли противоборствовать Грибнице и жить на бюджет Колониального командования? А ведь оно кормится со скользкой руки Фонда Обигура. Нет? И я думаю так же… Давайте за победу!
— За нашу победу! — добавил хитрый Стрелочник.
Пиалы столкнулись с фарфоровым звоном.
— Мы рассчитывали на Элдриджа: ведь он не просто — А0, как и ты; Вероника поручилась за него, — сказал Томас, вытирая губы. — А я ей верю. Она сказала, что Гордон — нормальный мужик.
— Я с ним не так уж и много общалась, — поспешно заявила Вероника.
— Сам понимаешь, Раскин, — продолжил Томас. — Сейчас, когда мы потеряли связь со Службой Безопасности Федерации, нам не так уж легко вербовать людей. А тут такая возможность: дочка, отец, работающие в тесной связке. Показали бы ему наш новый мир. Подарили кусок земли размером с тот самый штат Орегон…
— Сколько человек живет на вашей планете? — спросил Раскин.
— Около девяти тысяч. Но все вместе они там никогда не бывают: война. Поэтому и сельское хозяйство, и промышленность — в зачаточном состоянии. Городов нет. — Томас потер руки. — Но я верю, что, когда война закончится, все изменится, Раскин. Наши расцвет и богатство — неизбежны. А пока можно жить на лоне природы, как в заповеднике.
— На ней тепло?
— Как и на Земле: где-то жарко, а где-то льды.