Уши торчком, нос пятачком. Книга 1
Шрифт:
– Нет, – голос звучал озадаченно, а фоном к нему донесся расстроенный скулеж зверя – впрочем, его тут же оборвали.
– Но я думал, мы все «утрясли» и вернулись к нормальным отношениям. И… Мне где ложиться? Тоже на полу?
– Разговоров с меня на сегодня достаточно, – не покривив душой, сообщила белому. – А спать можешь где угодно, ты не маленький – разберешься. Возможно, тебе стоит поразмыслить о том, где тебя могут ждать в более комфортабельных условиях, готовые усладить слух приятной беседой.
Стоило этим словам сорваться с языка, как я тут же о них пожалела. Слишком язвительно, слишком красноречиво… Но сказанного не вернуть. Сзади повисла тишина. Андрей еще несколько минут молча посидел рядом, не давая мне расслабиться. Было страшно даже представить, о чем он думает.
Заснула я, когда Добровольский, неприкаянно побродив по квартире, по моему примеру соорудил себе матрасик и улегся спать рядом. Больше не было произнесено ни слова. Утром в такой же тишине я в привычное время встала, умылась и отправилась выпить чего-нибудь горяченького. Вскорости на кухне появился белый. Игнорируя его присутствие, я прихлебывала кофе и внимательно перечитывала лекцию по теме сегодняшней лабораторной работы.
– А что у нас на завтрак? – бодреньким тоном уточнил Андрей, обозрев девственно чистую плиту.
Я, не глядя, подтолкнула в его направлении свой телефон.
– Поройся в телефонной книге, там должен быть номер доставки еды. Если что-то нужно – закажи.
Белый замер. Даже не видя его, я чувствовала прямой взгляд, устремленный на меня. А вот не надо считать меня «доброй самаритянкой»! Надоело быть всем обязанной. Мы с ним больше не пара, пусть и номинальная, а в обязанности любовниц куховарство отродясь не входило. И с моей стороны проявлять по отношению к нему излишнее рвение и заботу просто глупо и неблагодарно. Мои усилия не ценят, а значит, обойдутся без домашнего питания. И не только…
Впрочем, альфа «лицо не потерял» и, осознав, что сказано все мною на полном серьезе, последовал совету. Несколько скупых фраз, произнесенных нейтральным деловым тоном, и перед ним замаячила перспектива насыщения. Что с его аппетитом по утрам вопрос жизненно важный.
Вот и чудненько! Никаких страданий и «заламывания рук». Оба мы взрослые, так что сможем разойтись без конфликтов и обоюдных претензий. Тем более что самого страшного избежали – не повязались, больного и слабого потомства белому не зачали. Взгляд мой так и не отрывался от лекционной тетради. Те двадцать минут, пока ожидалась доставка – а Добровольский их провел в задумчивом молчании, усевшись за стол напротив меня, – показались мне часом. Это его оценивающее внимание нервировало: как-никак он мой альфа, а сейчас я затеяла откровенный «бунт на корабле». Но уверив себя, что если не выдержу сейчас, то в разговоре с Добровольским-старшим вообще скачусь до заикания, старательно свой испуг подавляла.
– Не уверен, что ты сможешь продолжить учебу, – с каменным выражением лица – я подсмотрела! – распаковав бокс с доставленной пищей, отстраненно проинформировал меня белый.
О, деловой разговор по существу проблемы – другое дело! Я с готовностью отозвалась, переведя на него взгляд:
– Понимаю. Ты говорил, что дня три относительного спокойствия у нас есть – вероятно, пока Дамир в городе, поэтому я и решила поехать к нему сегодня. А насчет дальнейшего приму решение вечером после разговора с твоим отцом, – надеюсь, он обратил внимание, что учитывать его мнение я вовсе не планировала.
Андрей, жуя не слишком аппетитно пахнущий завтрак, характерно прищурившись, некоторое время сверлил меня взглядом зеленых глаз.
– О чем ты намерена с ним беседовать? – снова всплыл вчерашний вопрос.
– Это касается сугубо нас двоих, – не поддалась я и сегодня.
Челюсти белого на миг замерли, но больше ничто не выдало его реакции на мои слова.
– На учебу тебя отвезу, после занятий заберу и отвезу на встречу с отцом, – это прозвучало категорично.
Однако у меня были иные планы.
– Я сейчас возьму такси до Жени, а там уже на своих «колесах». Так что не утруждай себя, – мягко, спокойным тоном возразила белому.
– Исключено, – он в упор посмотрел на меня, давая понять, что готов к «лобовому столкновению» и не отступит.
Что ж, ссориться не хотелось. И так хватает душевных переживаний и негативных эмоций, поэтому я пошла на уступки. Опять же вопрос безопасности с повестки дня никто не снимал.
– Ладно, так и поступим, раз ты настаиваешь.
Белый скупо кивнул, принимая мой ответ. До конца завтрака мы молчали. Я старательно готовилась, Андрей ел.
Перед выходом вспомнила, что надо засунуть в стиралку рубашку друга, чтобы завтра, когда отправлюсь его проведать, вернуть. Однако, как ни искала, не нашла. При этом четко помнила, что оставила ее в ванной на корзине с грязным бельем. Что за ерунда?
– Андрей, ты рубашку не видел? Мужскую, фланелевую? – вынужденно уточнила я у белого. Вдруг со своим прихватил?
– Нет, – заявил он таким тоном, что я тут же поняла – он!
Поразившись такой мелочной мстительности – это ж надо, сорвать зло на чужой одежде! – громко и презрительно фыркнула, не сомневаясь, что он услышит. Со стороны оборотня донеслось взбешенное рычание, заставившее меня угомониться: нарваться на отдачу не хотелось, я ее банально не потяну.
До университета доехали так же молча. На напоминание о том, что он будет ждать меня по окончании пар, я только кивнула. И, не оглядываясь, ушла. Хотя далось мне это сложно: спину сверлил злой волчий взгляд, я его чувствовала почти физически.
Весь день на самой учебе сосредоточивалась с трудом. Мысли все время стремились убежать «в сторону». Захотелось позвонить маме, но, подумав, я решила, что лучше повременю с этим до встречи с сильнейшим альфой. Там, может быть, хоть какая определенность наметится.
На встречу мы ехали тоже молча. Я отчаянно волновалась и мысленно вновь и вновь повторяла вопросы, которые намеревалась озвучить. Вот и гостиница, холл, лифт и небольшая площадка с единственной дверью. Андрей толкнул ее, открывая без стука.
– А ты?.. – я растерялась, неловко улыбаясь хозяину апартаментов, что в ожидании нас просматривал газету за столом в небольшой гостиной.
– А я поприсутствую, – усевшись в кресло и положив одну ногу на колено другой, вальяжно заявил белый.