Ушкуйник. Бить врага в его логове!

Корчевский Юрий Григорьевич

Мишаня медлил сначала, лихорадочно размышляя – чего делать? Но потом, видя, как быстро приближаются всадники, решился.

– Савва, руби постромки! Садимся на лошадь – и в лес!

Савва широким и тяжелым ножом рубил постромки. Мишаня перебросил через плечо сумки с арбалетными болтами и взлетел на спину лошади.

– Садись за мной!

Савва схватил лук и колчан, что в санях лежали, и устроился за Мишаней. Ударил каблуками в бока. Лошадь потрусила неспешно. Не верховая она – тягловая, быстро бежать не привыкла.

Савва

вытащил из колчана стрелу и наконечником уколол лошадиную ляжку. Лошадка взбрыкнула и побежала более резво.

Пришлось забирать от санного пути правее.

Пытаясь вырваться вперед, двое саней столкнулись, образовав затор. Соскочившие с саней ездовые пытались растащить сцепившиеся сани.

«Глупцы! – подумал Михаил. – Бросать сани с грузом надо и верхами уходить – жизнь дороже».

В обозе тоже оценили опасность. Несколько человек резали и рубили упряжь и верхом уходили по целине – рядом со стоявшими на санном пути санями. Охранники, правда – немногочисленные, пытались собраться в кучу и организовать оборону.

Савва подгонял лошадь, а Михаил периодически оглядывался.

Впереди них скакал на лошади купец в тулупе до пят – расстегнутые полы его развевались на ветру. Он тоже поглядывал назад.

За Мишаней, изрядно отстав, погоняли лошадей еще двое купцов из обоза.

Наконец-то лес. Въехав на узкую дорогу, Мишаня остановил лошадь. Оба всадника спрыгнули на землю и побежали к опушке. Мимо них проскакали отставшие.

– Чего встали? Уходите! – крикнул один из них.

Мишаня узнал его – видел в трапезной постоялого двора. Купец потерял шапку, волосы его были всклокочены, в глазах – ужас.

Нападавшие приблизились к обозу, и теперь их можно было рассмотреть. Лиц, конечно, видно не было, но по одежде понятно – вотяки. Еще издали они начали осыпать охранников стрелами и многих ранили. А подскакав поближе, стали рубить их саблями.

Некоторые из ездовых и купцов в страхе бежали от обоза в чистое поле, не осознавая, что пешему от лошади не убежать. Заметив, что некоторые купцы верхами скрылись в лесу, от основной группы отделилось несколько всадников и по санному следу поскакали в сторону Михаила. Мишаня стал взводить тетиву арбалета, наложил болт. Савва уже стоял рядом с луком на изготовку, укрывшись за толстым стволом сосны.

Не отрывая взгляда от приближающихся всадников, Мишаня, обращаясь к Савве, сквозь зубы процедил:

– Как приблизятся, стреляй в правого, а я – в левого. За этими двумя, похоже, еще один. Видно плохо!

Мишаня спиной оперся о ствол дерева. Пожалуй – пора, расстояние до нападающих уже меньше ста шагов, и с каждым мгновением оно сокращается.

Глубоко вздохнув и задержав дыхание, Михаил поднял арбалет, прицелился и нажал на спуск. Справа тут же щелкнул лук Саввы. Удачно! Оба всадника упали с лошадей.

За ними скакал еще один. Увидев гибель товарищей, он попытался повернуть

лошадь, но на снегу это сделать непросто. Лошадь оскользнулась и упала. Всадник кубарем покатился по снегу, но тут же вскочил и бросился к лошади. Савва выстрелил дважды – подряд, и вотяк упал со стрелой в спине.

Неожиданно Савва бросился к упавшему.

– Куда? Стой! – крикнул Миша.

Но Савва бежал, не обращая внимания на его крики. Мишаня подумал: «Наверное, лошадей поймать хочет. Нам же вдвоем на одной далеко не уйти».

Однако лошади убитых не дались, отбежали в сторону. Мишаня стал взводить арбалет, а когда поднял голову, Савва уже бежал назад, держа в одной руке два колчана со стрелами, а в другой – свой лук.

– Вот, – задыхаясь от быстрого бега, показал он свои трофеи Мишане, – стрелы забрал, теперь нас с дороги не собьешь. Я убитых осмотрел – вотяки. Главное – брони на них нет, в кожухи овчинные одеты.

– Не стоило жизнью рисковать из-за стрел, – укорял его Мишаня.

– Они сейчас, как обоз растерзают, за нас возьмутся да за тех, кто в поле убежал, – резонно ответил Савва. – Как тогда без стрел?

Он был прав. Оба с напряжением всматривались в картину схватки. Конечно, вотяки успели уже посечь стрелами немало охранников. Но когда они приблизились, и преимущество в луках пропало, в бой кинулось большинство обозников – ездовые, купцы – кто с топорами, а кто и с саблями.

Бой был отчаянным, потери несли обе стороны. Из полусотни нападавших в живых осталась едва ли половина. Ведь вотяки хотели не только груз обоза трофеем взять, но полон, чтобы потом выгодно продать пленных казанцам. Обозники это тоже понимали и потому дрались отчаянно – никому не хотелось провести остаток дней в рабстве.

Но преимущество конного над пешим, так же как и сабли над плотницким топором, неоспоримо. Если бы сразу, как только Мишаня заметил опасность и поднял тревогу, его послушались и, не теряя времени, поставили сани в круг, обороняться было бы легче, и – кто его знает, может, и отбились бы. Только говорить об этом было уже поздно.

Бой стих. Вотяки связывали пленных и кидали их, как снопы, в сани. Командовал всем вотяк в шлеме, по всей видимости – предводитель. Он махнул рукой, и несколько вотяков поскакали в поле ловить убежавших.

Мишаня скрипел зубами от бессильной злости.

– Савва, можешь из лука достать вон того – в шлеме?

– Я уже давно его приметил, только боюсь – далековато.

– Попробуй – что мы теряем?

Савва несколько раз поднимал и опускал лук, потом замер и выстрелил. Оба с напряжением и надеждой вглядывались вперед. Есть попадание!

Всадник покачнулся и поник на шею лошади.

Вотяки стащили его с коня и, уложив на одни из саней, засуетились вокруг него. Савва сплюнул.

– Не убил – ранил только. Говорил же – далеко, стрела на излете была.