Ускользающая мишень
Шрифт:
"Вот оно!" - пронеслось у Стаса в голове; он кинулся, сбивая остальных и не думая ни о чем, лишь о той очереди, которая предназначалась только ему, Киму Станиславу Ильичу, солдату второго года службы...
Жах!.. А-ах!..
Пи-у... Пи-у...
Тра-та-та-та-та...
Стае лежал, зажав уши руками, зарывшись головой в сухую ломкую траву, и все ждал, когда его прошьет очередью или убьет одинокой пулей. "Ма-аленькой такой, свинцовой, скользкой и противной, как ртуть", - вдруг глупо подумал он.
А может,
Убьет.
А может...
Убьет!
А...
УБЬЕТ!!!
Нет, нет, нет... Стае что-то закричал, вскочил, побежал куда-то в сторону, наткнулся на такого же, как он сам, испуганного солдата; оба повалились на землю... К ним подбежали, успокоили ласковым матерком, кто-то из офицеров дал Стасу затрещину - привел, так сказать, в чувство.
А потом было дурацкое оцепление - дурацкое потому, что оружия им не дали, вернее, дать-то дали, но только стволы - без патронов.
– А как стрелять-то, а?
– все орал на Стаса мрачный Мурзенко, но что тот мог ответить - сам ничего не понимал и лишь материл про себя все вокруг: и предков, что отправили его в армию, и отцов-командиров, "сволочужек поганых", что куда-то попрятались после обеда, и это дурацкое задание, и этот проклятый городок - за нелепое расположение улиц, за открытость перекрестков и за прочее, прочее, прочее...
...Перед самым обедом его отправили в штаб батальона. Стае прихватил с собой двух "молодых", хотя особой надобности в этом не было. Но как ему казалось, эти двое хоть как-то смогут уберечь его от пуль.
"В них попадет, а в меня нет", - подумалось ему.
И поэтому поставил он их по бокам - справа и слева от себя - и приказал пошевеливаться. Если торопиться, то могут и не попасть...
Наконец добрались до штаба, который притаился в одном из сараев за длинным рядом одинаковых серых домов. Комбат презирал всевозможные палатки и навесы, всю "эту дрянь и паутину", предпочитая простой дедовский способ бревна да землю.
Передав записку от ротного, Стае ждал ответа, одновременно прислушиваясь к тому, что происходит за штабными дверями...
До него долетали обрывки разговоров, но сложить из них что-то цельное Стае никак не мог. Оттого и злился. Кроме того, его бесила беспечность "молодых", которые лежали тут же рядом на земле и дремали, утомленные ночной и дневной суетой...
– А мне какое дело!
– кричал на кого-то комбат.
– Нет, ты мне объясни, при чем здесь мои воины?!
В ответ что-то забубнил незнакомый голос.
– А мне насрать!
– продолжал орать комбат.
Его голос Стае слышал хорошо и отчетливо.
– А мне...
И вновь его заглушил голос незнакомца.
– Ну и что?..
– снова взвился комбат.
– Приказ...
– Почему мои?! Пусть сами и идут!..
– Нет...
– Да...
– Не знаю... Не верю... Не хочу верить...
– Приказ...
Голоса
Стае замотал головой, прикрыл глаза. От желания понять, о чем говорят за дверями, от напряжения он даже высунул язык и покраснел. Но слышал, как ему чудилось, лишь одно и то же:
– Да...
– Нет...
– Приказ... И вновь:
– Да...
– Нет...
– Приказ...
И так, казалось, до бесконечности.
"Время!
– вдруг осенило Стаса.
– Это проклятые "часы" вновь пытаются сыграть со мной свою шутку... Но нет, не бывать этому!"
Мгновенно созревшее решение подтолкнуло Стаса - он сбросил вниз предохранитель и побежал в сторону, до конца не осознавая безумия своего шага...
Еще немного, еще...
Стоп! Передохни. Подними ствол вверх. Выше! А теперь - дави!..
Жалко улыбнувшись, Стае нажал на спусковой крючок.
И автомат послушно откликнулся одиночным выстрелом:
Жах!
Стае, мгновенно начав приходить в себя, замер от неожиданности. Волна безумия уже отпускала его, унося остатки решительности и желания действовать в стремлении хоть как-то сдвинуть это проклятое застывшее время...
Из штаба выскочили офицеры, последним показался хмурый комбат - китель на нем был расстегнут, покрасневшая грудь расчесана до крови. Все это Стае отметил машинально, секундой спустя, замерев перед приближавшимися к нему людьми и не слыша их криков.
Наконец офицеры добежали до него, обходя его почему-то чуть сбоку, лишь потом он догадался - из-за автомата, который он машинально направил на них. Его хорошенько тряхнули, вновь что-то крикнули - теперь уже в лицо. И вновь он не услышал...
Как сквозь толщу воды, донесся голос комбата:
– Ствол опусти.
И властная рука пригнула ствол автомата к земле.
Стае догадался, о чем его спрашивают, но ответить не мог, словно забыл слова. Он переводил беспомощный взгляд с одного хмурого лица на другое, открывал и закрывал рот и все цеплялся за автомат, который пытались вырвать из его рук...
Наконец автомат у него отобрали.
– Там, - вдруг тихо сказал Стае и показал рукой в сторону.
– Там! Там! Там! Там!..
– Да не ори ты!
– прикрикнули на него.
– Говори спокойно. Что случилось?
Стае вдруг догадался, что он кричит, и замолчал.
– Кто это был?..
– Чего молчишь?..
– Ты что, больной?..
– посыпалось на него со всех сторон.
Солдат вжал большую голову в плечи и молчал. Когда вопросы вдруг стихли, он неуверенно заговорил, что видел кого-то ("Да кого же ты видел, чучело?!." - в сердцах выругался незнакомый офицер), сначала окликнул, а когда тот бросился бежать, выстрелил... И чем более нелепо врал Стае, тем больше ему верили...