Условный разум
Шрифт:
— Запомните все, что видите, и возвращайтесь, — приказал Мозес. Он был доволен.
— Можно что-нибудь захватить с собой? — спросил Барбридж.
— Если не боишься, — засмеялся Мозес.
Барбридж взял со стола несколько черных шариков и засунул в карман. Потом посмотрел на Шухарта.
— Сдается мне, парень, что ты уже здесь бывал раньше. Уж очень ловко ты меня привел, как будто знал путь заранее. И радости особой не проявляешь. Ты кто такой? Признавайся, все равно узнаю.
— Тебя это не касается, Стервятник. Ты своим делом занимайся.
— Отвечай,
— Перебьешься. Не забудь взять пробу воздуха, — грубо сказал Шухарт.
— Здесь, я командую, Рыжий, — возмутился Барбридж, но крышку фляги открутил, а потом завинтил.
Путь назад занял не более часа. Барбридж был настолько взбешен, что даже не сразу обрадовался тому, что вернулся из Зоны живым.
Пильману было неприятно признавать вопиющий и очевидный факт — Мозес оказался единственным поставщиком артефактов для Института. Все попытки послать в Зону институтских лаборантов провалились. Большинство из них погибали, не выдержав страшных испытаний, с которыми пришлось столкнуться. Пришлось просить Мозеса включать лаборантов в группы сталкеров. Тот с готовностью удовлетворял эти просьбы. Лаборанты стали чаще возвращаться живыми, но пустыми. Ни одного артефакта за полгода им обнаружить так и не удалось.
Объяснить этот удивительный факт Пильман не мог. Было в этом что-то странное и противоестественное. Будто сотрудников Института включили в черный список.
А вот сталкеры Питера Мозеса приносили артефакты из Зоны с завидным постоянством. Раз в неделю, обычно в четверг вечером, Мозес приносил Пильману мешок со странными вещами, обнаруженными в Зоне. С особым шиком он однажды подарил Еве великолепный черный шарик.
— Его нашли в Зоне? — спросил Пильман.
— Конечно. Повезло одному отъявленному мерзавцу. Мерзавцы часто бывают удачливыми, — сказал Мозес. — За это мы их и ценим.
— И чем он знаменит, этот камень?
— Его свойства обнаружили совершенно случайно. Решили его распилить. Обычными способами сделать это не удалось. И один умник, у нас в фирме есть и такие, не все оказались в вашем Институте, предложил совершенно идиотский способ: проделать в камне дырку с помощью лазера. Любая дурацкая идея обычно овладевает массами практически мгновенно. Стали сверлить. Естественно, без малейшего успеха. Так вот, оказалось, что луч лазера сквозь него не проходит, полностью поглощается. Умник перепугался и посоветовал передать объект, на обследование в ваш Институт. В течение часа он сам пытался придумать объяснение такому странному поведению лазерного луча, выдвинул десяток теорий, но потом произошло еще одно событие. Из камня появился пучок темных брызг, которые на минуту застыли, так что мы смогли как следует рассмотреть их и восхититься — надо сказать, они выглядели сказочно красиво, а потом пропали. Мы назвали их «черными брызгами».
— Опыт был повторен? — заинтересовался Пильман, «черные брызги» в институтских лабораториях пока еще не исследовали.
— Да. Много раз. Задержка прохождения лазерного луча повторяется с точностью до миллисекунд.
— То есть вы хотите сказать, что этот камень — часть «хармонтского феномена»?
— Да. Без сомнения.
— Он один такой?
— У меня их целая горсть. Собираюсь продать их коллекционерам из Вашингтона и Европы, — похвастался Мозес.
— Как вы считаете, происхождение этого камня естественное, или он создан разумными существами? — спросил Пильман.
— Это вам, ученым людям, решать. Такая у вас работа. Потом и нам расскажите, если сможете выяснить что-нибудь вразумительное.
После этих слов Мозес встал и, не попрощавшись, ушел. Так он привык поступать. Пильман давно смирился, что разобраться с тем, кто вообще этот Питер Мозес и почему он ведет себя так агрессивно и непредсказуемо, не проще, чем разгадать тайну самого «хармонтского феномена».
Пильману пришла в голову неприятная мысль, что этот Мозес сам может быть частью «хармонтского феномена», так сказать, его жертвой. Наверняка, когда произошла катастрофа, обязательно что-то вспыхнуло или бабахнуло, или завоняло, или задело мозг невидимым излучением. Кто знает, как это могло подействовать на случайно оказавшегося в центре событий человека? Как было сказано в старом анекдоте: кто-то спивается, кто-то становится Мозесом. Кому как повезет.
— А ты сам как думаешь? — спросила Ева. — Естественный объект этот камень или искусственный? Ты веришь в Посещение?
— Ты же знаешь, дорогая, что я не большой любитель выделять человеческий разум в отдельную категорию природных явлений. Это всего лишь один из способов приспособления к изменениям окружающей среды. Тебя интересует, что общего для меня у человеческого разума и природных камней? Камни прекрасно приспособились к изменению окружающей среды. И надо признать, лучше, чем люди. Они могут пролежать на одном месте миллион лет. На них воздействуют дожди, ветры, снег, но они сохраняют свой внешний вид в целости и сохранности, незначительно меняясь за это время. Можно, конечно, представить условия, при которых они когда-нибудь рассыплются в пыль, но это произойдет не скоро. Для нас, людей, любой камень когда-то родился в результате геологической катастрофы, прожил долгую жизнь и погиб в результате случайности или следующей геологической катастрофы. Будем ли мы считать это жизнью?
— Меня интересует вот этот конкретный камень — источник черных брызг.
— Я не знаю.
— Смогут ли это установить в Институте?
— Мы попытаемся.
Хармонт — городок маленький. А кабак «Очарованный кварк» был признанным центром общественной жизни города уже долгие годы. Еще в те времена, когда он назывался «Ковбой и пастушка». Здесь собирались люди, пережившие катаклизм и те, которые узнали о Посещении из газет и рассказов местных жителей. Они приходили в этот знаменитый кабак, чтобы отпраздновать удачу, превозмочь горе, встретиться с друзьями и устроить разборку с врагами. Это было место, где каждый мог найти занятие по интересам.