Услышь мой голос
Шрифт:
— Все ясно, — сказала Женя и поднялась. Ей послышался тихий вздох облегчения. Александра Михайловна была до смерти рада, что все обошлось без эксцессов. Вчера в этом же самом кабинете разыгралась безобразная сцена. Также подпавшая под сокращение Гусева рыдала и кричала, что у ее детей, которых она растит без мужа, вся обувь рваная.
— Документы заберете внизу, в отделе кадров, — совсем другим, уже будничным тоном, сказала на прощание Александра Михайловна.
«Сволочи», — устало, без всякой злобы, думала Женя. Она в последний раз шла к своему столу и ловила на себе взгляды бывших коллег. Они смотрели на нее украдкой, и Женя читала в этих взглядах смесь страха, любопытства и торжества. Так некоторые смотрят на гроб с телом покойника и думают: «А вдруг я
— Звони, — сказал он ей мрачно, и Женя вспомнила, что еще в прошлом месяце он пожаловался на то, что ему за неуплату отключили телефон.
Ничего не чувствуя, словно ее душе сделали общий наркоз, Женя прошла в отдел кадров, взяла трудовую книжку, на 15-м троллейбусе доехала до дома, не раздеваясь, упала на постель и провалилась в сон.
2
Разбудил Женю оглушительный трезвон телефона. Не раскрывая глаз, она взяла трубку и услышала бодрый и молодой голос:
— Женечка, с днем рождения, милая!
— Мама, — обрадовалась Женя, — спасибо! Как у вас дела, как здоровье?
— У нас все хорошо, — торопливо говорила мама, — все здоровы, а ты сама как? Что на работе?
— Все хорошо, — бодро соврала Женя, — тружусь как пчелка.
— А с личной жизнью как?
— Тоже неплохо, — опять соврала Женя, — кое-что намечается, я тебе напишу.
— Да, пиши, — с энтузиазмом откликнулась мама, — а то эти разговоры такие дорогие. Женечка, я с тобой прощаюсь, у нас все неплохо, Эрик работает, я больше по дому, но иногда подворачиваются кое-какие переводы. Вот тут Эрик хочет тебя поздравить, мы сейчас с ним вместе… — И в трубке зазвучало оглушительное: «Happy birthday to you!», которое пели два голоса, мужской и женский. — Ну, пока, милая, я тебя целую, пиши! — прокричала мама, и Женя услышала короткие гудки.
Тыльной стороной ладони Женя вытерла мокрые глаза и вздохнула.
«И ни слова о том, чтобы пригласить меня в гости», — подумала с привычной горечью.
Женина мама вышла замуж за австралийца и уехала с ним за океан десять лет назад. Женя тогда училась на четвертом курсе истфака МГУ, на престижном отделении искусствоведения. Женя еще верила, что ее ждет прекрасное будущее, интересная работа, поездки на ее любимый Ближний Восток, она собиралась стать специалистом с мировым именем. Австралия казалась ей глубокой провинцией, чем-то вроде огромной Ялты, где хорошо отдыхать, но скучно жить. Собственно говоря, ни мама, ни ее австралийский муж совершенно не настаивали на том, чтобы Женя ехала с ними.
— Я оставляю тебе квартиру в центре, — сказала мама на прощание, — а это целое состояние, смотри не промотай. Не знаю, смогу ли я помогать тебе?
Первое время Жене помогал ее папа, ленинградец, а потом она сама начала работать и зарабатывала совсем неплохо, даже смогла скопить денег на билет в Австралию. Женя запомнила невероятную жару, бесконечный океанский берег, неестественно голубую воду и стайки разноцветных волнистых попугайчиков, назойливых, как российские воробьи.
— Знаешь, Женечка, — сказала ей мама в первый же вечер после того, как они вволю наобнимались и наговорились, — я знаю, что сейчас все так и норовят уехать из России, но я не могу предложить тебе остаться тут. У нас не так много денег, и вряд ли ты найдешь работу в нашем маленьком городке.
У Жени сразу же и на целых три недели испортилось настроение. Она и не собиралась оставаться в Австралии, но желание матери с первого дня расставить все по своим местам глубоко обидело ее. Теперь Женя с радостью полетела бы в Австралию, да и вообще куда угодно, где не надо думать о зарплате и счетах за коммунальные услуги. Похоже, такого места на Земле не осталось. Больше Женя в Австралии не была, а мама с мужем предпочитали тратить деньги на поездки по Европе. Два года назад по дороге в Париж они делали пересадку в Москве. Женя ездила в Шереметьево, где провела с мамой и Эриком четыре показавшихся ей бесконечными часа. Мама говорила, как всегда, много, громко и торопливо, и Женя страшно устала. К тому же ей не очень понравилось, что мама, критически осмотрев ее, сказала:
— Что-то ты не слишком хорошо выглядишь, моя дорогая. Знаешь, в твоем возрасте уже пора следить за своей кожей и посещать косметолога. Каким кремом ты пользуешься? — Женя неопределенно пожала плечами. — Очень рекомендую «Виши», дороговато, конечно, но зато какой эффект! Видишь, какое у меня лицо. Морщины почти незаметны! Мне никто не дает моих лет, никто не скажет, что я твоя мать.
«Интересно, что бы сейчас сказала мама, если бы увидела меня?» — мрачно подумала Женя, поднимаясь с постели. Иногда ее посещало желание перебить все зеркала в квартире, лишь бы только не видеть свою мрачную худую физиономию с мешками под глазами. В плохие приметы Женя не верила, она считала, что все самое худшее с ней уже случилось. Сначала она стала просто нищей, а теперь нищей и безработной одновременно.
«Хорошо хоть солнце спряталось», — подумала Женя, бросив взгляд на окно.
Когда Женя видела солнце, ей становилось не по себе. Тучи больше соответствовали состоянию ее души. Шаркая тапками, Женя отправилась на кухню. Она сварила себе кофе и в который раз сказала спасибо самой себе за то, что с последней зарплаты догадалась купить три кило кофейных зерен. Если бы не кофе, эта жизнь показалась бы совсем безнадежной. Грея руки с исхудавшими, почти прозрачными пальцами о кофейную чашку, Женя напряженно размышляла.
«Надо что-то делать! Так больше нельзя. Хуже быть уже не может, значит, дальше будет лучше, надо только сделать сверхусилие и найти себе какой-нибудь источник существования».
Женя была серьезной девушкой и считала, что к важным вопросам надо подходить академически. Она вздохнула, взяла ручку и белый лист бумаги. Так ей легче думалось. Она написала сверху крупными буквами: «ИСТОЧНИКИ», а пониже, под цифрой 1 — «квартира». Мама не ошиблась. Сейчас двухкомнатная квартира на улице Остужева, в двух шагах от Тверской и Патриарших прудов, была не просто состоянием, а сокровищем. Ее можно было выгодно продать, купить клетушку где-нибудь в Бибиреве, а на оставшиеся деньги жить безбедно по меньшей мере год. За этот год можно не спеша кончить какие-нибудь курсы, найти себе работу. Да и вообще за год с человеком могут случиться самые невероятные вещи. Женя еще немного подумала и жирно зачеркнула этот вариант. Мысль о том, что ей придется расстаться с квартирой, в которой жили еще ее прабабушка и прадедушка, старые московские интеллигенты, была невыносима. Вся Женина жизнь прошла в центре Москвы, здесь она училась в школе, здесь жили ее подруги. Правда, целых пять лет она ездила в университет, а потом опять вернулась на работу в самый центр города.
Ездить на окраину Женя не любила и даже боялась. Новостройки с их одинаковыми унылыми домами казались Жене другим городом, опасным и некрасивым. А здесь, в центре, каждый дом был для нее словно старый добрый приятель. Нет, она никуда отсюда не уедет. К тому же потеря этой квартиры будет самым настоящим предательством по отношению к ее семье. Женя опять почувствовала себя героиней чеховских рассказов, которая вынуждена расстаться с родовым гнездом ради того, чтобы выжить. Нет, она сделает все, но квартиру сохранит. Женя встала и прошлась по комнатам, она новыми глазами посмотрела на старые вещи, прочно обосновавшиеся здесь. Жене показалось, что они с испугом ждут ее решения. Женя взглянула на старинный японский туалетный столик с большим зеркалом, на вазу из английского фарфора, на ореховый комод с латунными ручками, на длинные стеллажи книг. Место всех этих вещей может быть только здесь, в старой квартире с высокими потолками и просторными комнатами, ни в одну панельную клетушку они просто не поместятся.